– Гляди, где Обри – бросил он, резко притормозив на верху изогнутого пандуса и вглядываясь в редкое ночное движение. Выехав на улицу, повернул в том направлении, откуда приехал – в сторону аэропорта. – Мы уезжаем прямо сейчас. Не прозевай его!
Теперь она не станет доверять ни одному его слову, даже не будет слышать. Она видела. В голове как в неисправной лампе дневного света вспыхивала и гасла ярость.
– Хватит с меня! – заорал он. – Поняла? Хватит! Ты же видела: или он, или я... С меня, черт возьми, хватит!
Атмосфера в машине сгущалась, как перед грозой. Она, глядя с укором, упорно, а может быть, бессильно, молчала. Ему требовалось забыться – стряхнуть отвращение к самому себе, избавиться от страха, подавить ярость, которая так просто вылилась в убийство американца. Так просто...
...Чтобы выдержать это, забыть, ему потребуются короткие черные провалы сознания, паузы. И избегать отражений в зеркалах.
Он смертельно устал от убийств, устал убивать. Афганистан. Он болен заразной болезнью. Поглядел на свои руки, будто ожидая увидеть позорные пятна этой болезни. Он ее подцепил.
Усиленно моргая, выпрямился на сиденье и сосредоточил все внимание на улице, машинах и пешеходах.
– Вон там, – тихо произнесла Роз, вяло махнув рукой.
– Что?
– Там! – завизжала она с искаженным лицом.
Надвинув шляпу и наклонив голову навстречу ветру, постукивая тростью по тротуару, торопливо шагал Обри. Хайд почувствовал, что не может сдержать нахлынувшей на него злобы. Резко затормозил, так, что завизжали шины, испугав старика, подался к тротуару.
– В чем дело? – спросил Обри, открыв заднюю дверь и сунув голову внутрь.
– Садитесь, – не повышая голоса, произнес Хайд. – Они ждали в гараже. Мы едем немедленно... Садитесь же!
Обри забрался в машину. Тем временем Хайд увидел, как двое мужчин, по одному на каждой стороне улицы, встали, как вкопанные, прежде чем ринуться вперед. Один тенью скользнул вдоль освещенной витрины антикварного магазина, другой выбрался из-под навеса, шаря на ходу во внутреннем кармане пальто. Хайд с места рванул от края тротуара на середину улицы. Роз пронзительно вскрикнула. Громко засигналил встречный грузовик, а перебегавший улицу человек, теперь уже с пистолетом в руке, замешкался, опасаясь быть сбитым «ауди». В зеркальце заднего обзора, все уменьшаясь, виднелись фигуры обоих американцев.
Обри смотрел на них в заднее стекло. Роз, обхватив лицо ладонями, тряслась мелкой дрожью.
– Куда?
– Что! А, в Равалпинди... да, в Равалпинди. Все улажено, – запинаясь, сдавленным голосом откликнулся Обри.
Хайд только кивнул, усиленно моргая, словно пьяница, у которого двоится в глазах.
Тут завопила Роз:
– Он его убил!
– Что?..
– Заткнись! – рявкнул Хайд. Из-за нее смертельная усталость снова навалилась на него! Закружилась голова.
Повернувшись к Обри, Роз бессвязно выплескивала на него свое повествование, мелкие нелепые обвинения, испытанный ею ужас. Хайд почувствовал, как сдавило виски. Он страшился бессонницы: скоро придется остановиться, нужно выпить... затянуться... хотя бы что-нибудь! Голос Роз больно отдавался в голове, она разламывалась от крика. Скоро, если не поспит, не получит гашиша, он будет не в состоянии владеть собой.
– Заткнись, Роз! – снова крикнул он, пытаясь снять нараставшее, парализующее напряжение. – Ради Бога, заткнись!
Он злился на нее, на ее посредственность, на ее показное кривляние. Пререканиям между ними, казалось, не будет конца, как в замедленном фильме об автомобильной катастрофе с болтающимися внутри машины и вылетающими сквозь ветровое стекло манекенами. Она все еще была не в состоянии соображать. В зеркальце отражалось хмурое лицо Обри.
– Заткнись, заткнись, заткнись... – без конца повторял он.

* * *

Опершись спиной о скалу, Кэтрин смотрела на оставшуюся от дома все еще дымившуюся груду бревен в четверти мили от нее. Сверху и вокруг густо стояли сосны, однако оставалась прогалина, в которую просматривалась часть покрытого галькой берега и мерцающая поверхность озера. Фургон окружного судебного следователя давно уже увез обнаруженный в развалинах дома обугленный труп. Пожарная машина, медленно развернувшись, направилась между деревьями в сторону города. Осталась только сверкающая на солнце машина шерифа.
Она продолжала разминать и массировать ушибленную правую ногу. Немногочисленные соседи из разбросанных по берегу домиков и автоприцепов уже разъехались. Уехал и фотокорреспондент местной газеты. Она неподвижно сидела здесь, наверно, два часа, может быть дольше. Опасность ей не грозила с тех пор, как тот, кого звали Дэйвом, шатаясь под тяжестью, приволок на плече что-то похожее на мешок и свалил на заднее сиденье машины, которую заранее вывел из укрытия. Его разъяренный вид и паническая спешка подсказали ей, что он притащил Фрэнка. Это она убила Фрэнка...
Чтобы приглушить воспоминания, она принялась сильнее растирать ногу. Медленно, толчками воспоминания отступали. И движения рук стали мягче, скорее стали похожи на поглаживание. Да и мысли о камне, опускающемся на поднятое кверху вопрошающее лицо Фрэнка, и постепенно слабеющей, сползающей с ее колена руке уже не были такими острыми, походили скорее на легкие приступы тошноты при пустом желудке, нежели на душащую рвоту. Растирая ногу то чаще, то медленнее, она старалась вернуться к более прозаическим вещам. Болит нога. Постараться придумать занятие или ритуал. Осмотрела одежду, проверив каждое пятнышко, пока не убедилась, что высохшие красно-бурые пятна – это следы от земли и древесной коры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157