Он вспомнил, как глядел сверху на такой же фургон в Таджикистане. Смотри-ка, наконец в состоянии думать! – поддразнил он себя.
Луч фонарика бегал взад и вперед. Пока бессмысленно применять силу, нужно сначала взять себя в руки. Отчаяние толкало его открыть дверь, но это означало гибель даже в большей мере, чем азот или ящик, в который он попался. Над вереницей консолей голый кусок стены. Оттолкнувшись от нее, ухватился за край пульта. Костюм не протекал, изоляция не нарушена.
Пошарив вокруг лучом фонарика, нашел стул; взяв его двумя руками, задом отплыл к двери. Потом с силой оттолкнулся. Черное стекло, выгнувшись, лопнуло. Уклоняясь от осколков, он отбросил стул. Приблизившись к окну, стал аккуратно вынимать из оправы оставшиеся осколки. Осторожно изгибаясь, проскользнул через окно в кабину водителя, нажал ручку дверцы и выбрался наружу.
Так просто...
Облегченно вздохнул, выпустив тучу пузырей. Энергично работая ногами, поторопился уйти подальше от машины. Снимки внутри машины поставили последние точки – тут и лазерный указатель цели, и фирменные марки приборов, самописцы и консоли, принтеры, камеры и экраны. «Рид электроникс», «Шапиро электрикс»... Только сейчас он вспомнил, что видел все это своими глазами. «Спсрри», «ИАИ» – израильская... полдюжины других. Любого из этих снимков вполне достаточно! Радости нет границ...
А часы-то разбились.
Паника, отчаянная и безудержная. Скорее наверх, скорее...
Нет!
В полном изнеможении он замедлил всплытие. Голова пустая, легкая, словно шар, из которого выпустили воздух. Он парил в толще воды, обломки внизу уже не видны в темноте. Глубиномер – пятнадцать метров. Раскинув руки, поворачиваясь в разные стороны, будто окруженный со всех сторон обидчиками деревенский дурачок, медленно сориентировал свое положение и снова начал подъем. Страховочный линь пропал. Пришел в ужас от одной мысли, что даже не заметил этого. Задержался на десяти метрах. Тело налилось свинцом от усталости, от избытка азота или другого более тяжелого газа. Нужно для порядка остановиться на пять минут для декомпрессии, затем еще на двадцать минут на пяти метрах. Потом уж всплывать на поверхность.
И ждать. Ждать симптомов кессонной болезни. Или же их не будет. Он не имел ни малейшего понятия, как быстро он всплыл на пятнадцать метров. Пузырьки азота в крови и мозгу. Черт... пока ничего. Еще рано им быть, неуверенно подумал он. Считая секунды и минуты, Хайд продолжал висеть в темноте.

* * *

– Понял... ничего. Да, разумеется. Благодарю вас, суперинтендант. Нет-нет... По-моему, не стоит привлекать дополнительные силы из лондонской полиции, во всяком случае в данный момент... пока. – Обри тяжело опустил трубку. Взгляд тут же уперся в настольные часы. Он слышал, как, громко чавкая, ел в дальнем углу за раскладным столиком Хьюз. Чемберс с Годвином сидели напротив него у письменного стола. Половина третьего. Хмурый день уже клонился к вечеру. – Нет, для более широкого поиска у меня нет повода, – тихо сказал он.
– Тогда оставьте меня с ним один на один, – предпринял попытку Чемберс. Обри с отсутствующим взглядом повернулся в его сторону.
– Что?
– Я заставлю его сказать... при надлежащем...
– ...Применении силы? – угрожающе спросил Обри. Его бесило чавканье жующего сэндвич Хьюза. – Я так не считаю.
Пожав плечами, вмешался Годвин:
– Так может быть быстрее, сэр... знаете, как у нас со временем. Он думает, что его оградят от неприятностей, – это единственная его защита. Вряд ли она ему поможет вытерпеть боль.
– Даже если он запуган этими людьми? – Обри наклонился, опершись на костяшки пальцев. Чемберс нахально развалился на стуле, покачиваясь вместе с ним. – Что, если он держится так из страха перед ними, перед их влиянием?
– А вы что ему предлагаете? – возразил Чемберс. – Всего лишь угрозу другого рода... сэр.
– Возможно. – Он чувствовал себя не в сноси тарелке, давил воротничок, костюм казался узким.
Покончив с сэндвичем, Хьюз вытер рот рукавом пиджака в дикую клетку. Стал начесывать назад длинные волосы, со спокойным любопытством поглядывая на Обри. Казалось, он ничего не страшился, даже перспективы тюремного заключения и физической расправы там. Почему, черт возьми? Неужели он до такой степени загипнотизирован именами клиентов, находившихся в его грязном списке?
И ни весточки от Патрика. На озере половина седьмого, почти светает. Обри огорченно ссутулился. Оттуда ничего. Иначе Мэллори через спутник и Юстонскую башню связался бы с ними. Слежка за ним, наконец, прекратилась.
Но даже если бы оттуда и был звонок, Обри не мог сбрасывать со счета Джеймса Мелстеда. Он из числа тех, кого станут слушать! Джеймса нужно найти. Глухо стуча тростью по тонкому ковру, он через всю комнату решительно зашагал к Хьюзу. На мгновение Хьюз испугался. Потом в глазах вновь блеснуло деланное веселое любопытство. Обри сел на стул по другую сторону замусоренного остатками еды столика.
– Уверен, вы понимаете, что все они повернут против вас. Хьюз?
– Что вы имеете в виду?
– Станут все отрицать.
– Не смогут.
– Почему? У вас что, улики? – поднажал Обри.
Конечно же! Вот старый дурак!..
– У меня будет все в порядке, сэр Кеннет, – не волнуйтесь за меня. Если повезет, я даже не увижу, как выглядит суд, не то что тюрьма. – В его небрежном юго-восточном говоре звучала непоколебимая уверенность. – Они будут обо мне заботиться. Им... – Он замолчал, прищурившись.
– Придется? О вас?
– Обязательно позаботятся.
– Тогда у вас улики? Какие? Фотографии?
– Больше ничего не скажу. Только, пожалуйста, дайте возможность связаться с моим адвокатом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157