– Ты поучаствуешь в Ночной гонке. Если победишь, отдам тебе гипноизлучатель за сотню.
Вот так-так! Я задумываюсь. Ночная гонка проводится подпольно. Она запрещена в официальных спортивных кругах, и если станет известно, что я участвовал в ней, моей карьере придет конец. Ладно, не будем о грустном. Что еще я знаю об этой гонке? Проводится она на мобилях спортивных классов, таких, как «Эрроу» или любимых мною «Сантвиллах», в запутанном лабиринте улиц безлюдного «Гнилого Квартала» ночью, в полной темноте – при выключенном городском освещении и без прочих источников света вроде мобильных фар. Пилоты ориентируются в основном по приборам и редким тусклым вешкам, которые обозначают трассу и мобили гонщиков. Именно обозначают, а не освещают. Больше того, такие огни скорее мешают, не позволяя глазам привыкнуть к темноте.
Насколько я знаю, скорости в Ночной гонке приличные, а трасса изобилует поворотами и сюрпризами, вроде туннелей или низко висящих мостов, так что нужна потрясающая реакция, чтобы вовремя среагировать на препятствие и не влететь со всего маху в бетонный свод туннеля, полуразрушенное здание или соседний мобиль. Надо ли говорить, что смертность в Ночной гонке примерно один к трем, в смысле из трех пилотов только один добирается до финиша живым. А мне, чтобы получить гипноизлучатель, нужно не просто дойти до финиша, а победить.
– Так как? – торопит меня Эрик. – Рискнешь или отправишься домой собирать кредиты?
Дик смотрит на меня презрительно, смачно сплевывает и бормочет что-то о чистоплюях из гоночных клубов, которые настоящих, мужских трасс боятся, как огня. Но я не обращаю на него внимания, думаю об Ирэн.
– Рискну, – говорю Эрику. – Только сперва хочу услышать от тебя конкретный ответ: тебе-то что за радость от моего участия?
– Я заявлю тебя, как своего пилота, – лыбится он, – и если ты победишь, сорву на тебе приличный куш.
– Тогда три условия. Во-первых, мне нужен закрытый шлем, чтобы никто из тамошней публики не видел мою рожу. Во-вторых, ты скрываешь от всех мое настоящее имя, я буду выступать под псевдонимом. И, в-третьих, в случае победы излучатель отдашь бесплатно. По рукам?
– По рукам, – радуется он. Еще бы! Если я выиграю в Ночной гонке, он получит не восемьсот кусков, а, по крайней мере, на пару сотен больше. Если бы на моем месте был любой другой наемный пилот, Эрику пришлось бы отдать ему минимум половину, а я обойдусь в сущий пустяк – в реальную стоимость излучателя.
– А мобиль? – спохватываюсь. – Надеюсь, ты не выгонишь меня на трассу в «Цирусе»?
– Я дам тебе машину, – успокаивает Эрик. – Какую предпочтешь: «Эрроу» или «Сантвилл»?
– «Сантвилл».
– Будет, – кивает Эрик и командует: – Лонг, подсуетись.
– И гоночный костюм, – добавляю я.
Молчаливый парень со странным именем Лонг меланхолично кивает, отходит в сторону и начинает разговаривать с кем-то по коммуникатору, заказывая шлем, костюм и «Сантвилл».
– А когда заезд? – спрашиваю.
– Через два часа с небольшим, – почти дружелюбно отвечает Дик. Похоже, теперь его отношение ко мне резко изменилось. Дик, конечно, не стал моим фанатом, но вражда из глаз ушла, сменившись легким налетом уважения.
– Я смогу предварительно посмотреть трассу? – спрашиваю.
– Только по карте, на остальное времени нет, – разочаровывает меня Дик. – Но я могу дать тебе парочку советов.
– Ты и сам участвовал? – догадываюсь.
– Ага, несколько раз, пока к Эрику не прибился. Надо ж было мне как-то бабло рубить после того, как меня вышвырнули из клуба пинком под зад.
Дик зло сплевывает, а я наконец-то узнаю его. Он выступал за гоночный клуб «Диких Кентавров», но на трассе мы с ним не встречались – Дик предпочитал «низкие» гонки, как и Курт. А где-то с год назад его поймали на допинге и дисквалифицировали со всеми вытекающими отсюда последствиями. Что ж, теперь мне понятна его первоначальная вражда. Вражда, замешенная на обиде и жгучей зависти.
– Иди сюда, – зовет меня Дик в «Бутвиль». Мы забираемся на передние сиденья, и он достает из кармана портативный визор-фон. – Для начала уясни главное. Вы все пойдете вслепую – без «ночников», «инфракрасных глаз» и прочих штучек. Разрешены только радары.
Ого! Вот тебе и космические кочерыжки, как говорит Мартин. «Ночник» на жаргоне означает прибор ночного видения и, как правило, входит в стандартное оснащение аэромобилей на всякий аварийный случай – если вдруг по каким-то причинам вырубятся все фары и машину придется вести в темноте. Экран ночника вмонтирован в лобовое стекло и дает вполне приличную картинку – изображения получаются хоть и схематичные – темные силуэты на зеленоватом фоне, – но вполне различаемые, так что при определенной сноровке можно без особого риска развить нехилую скорость. Я, собственно, и рассчитывал идти по ночнику и имел бы при этом реальный шанс на выигрыш.
– Только радары, – многозначительно повторяет Дик. – Сечешь?
Конечно, секу. Одни радары без «ночников» или «инфракрасных глаз» – это гроб с музыкой. Аэромобильные радары не дают достаточного обзора, они лишь предупреждают об опасной близости к постороннему объекту. И поди угадай точную форму и размер этого объекта. И не только угадай, а еще и сообрази, как его лучше обойти. И сделай это молниеносно, в течение доли секунды, иначе полный швах, капец и похороны за собственный счет. Чтобы в таких условиях победить, надо знать трассу назубок, неоднократно хаживать по ней и ориентироваться в ее сюрпризах лучше, чем в собственных штанах.
Вероятно, эти мысли очень четко отражаются на моем лице, потому что Дик дергает щекой и говорит:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159