http;//
«Знамена Князя»: «Ленинградское издательство»; СПб.; 2008
ISBN 978-5-9942-0155-8
Аннотация
Кто контролирует умы, тот правит миром.
Тревожные события, развивающиеся по схожему сценарию в России и США, наполнили известную истину конкретным и предельно зловещим содержанием. Многие важные персоны, занимающие крупные государственные посты, становятся объектом изощренных манипуляций. Паутина, сотканная для облеченных властью мужей, невесома, невидима глазу, но чрезвычайно прочна. Человечеству явлены совершенно невиданные доселе технологии подавления и уничтожения личности. Каждому, кто пытается сорвать зловещие планы Аваддона, грозит неотвратимая гибель…
Чего же добивается Сверхорганизация, за которой угадывается чудовищный, поистине нечеловеческий разум? Откуда взялись все эти кажущиеся фантастическими технологии? И есть ли еще шанс для спасения? На эти вопросы независимо друг от друга пытаются ответить аналитик российских спецслужб Романцев и американская журналистка Колхауэр.
Сергей Соболев
Знамена Князя
И когда Он снял четвертую печать, я слышал голос четвертого животного, говорящий: иди и смотри.
И я взглянул, и вот, конь бледный, и на нем всадник, которому имя смерть; и ад следовал за ним, и дана ему власть над четвертою частью земли – умерщвлять мечем и голодом, и мором и зверями земными.
Откровение Иоанна Богослова, 6:7,8
Пролог

По дороге в Ар-Магедо
…Трое полночных всадников неслись вскачь по пустынным, затаившимся под холодным лунным светом кварталам и площадям древнего города Ерушалаима. Впереди на великолепном гнедом коне, чуть подавшись вперед, скакал рыцарь, облаченный в отливающие небесной синевой латы и длинный, развивающийся за спиной подобно крыльям, алый с позолотой плащ. За ним, на расстоянии пятнадцатифутового римского копья, занимая порой почти все пространство узеньких улиц и переулков, держались двое конных: мужчина в боевых доспехах редкого для этой местности и эпохи пятнисто-камуфляжного окраса и женщина на тонконогом арабском жеребце чистых кровей, фигуру которой почти целиком скрывала ее особого покроя накидка с наброшенным на голову капюшоном.
Лошади, казалось, сами несли эту троицу к восточным крепостным воротам, прочь из старой цитадели – дорога эта им хорошо знакома, она не раз уже стелилась под их кованые копыта. Повод для спешки существен и весом: ночь, которую они караулят, может закончиться в любой миг. И тогда, где-то на острой, как лезвие отточенного боевого клинка, грани между темнотой и светом, начнется то, чего ожидали – и о чем были предупреждены – многие поколения людей, живших в разные времена и эпохи.
На одной из окраинных площадей к ним присоединились еще двое кавалеристов, чье снаряжение и повадки указывали на то, что они бывалые вояки, что им уже не раз доводилось участвовать в ожесточенных битвах и что они из разряда тех бойцов, кто привык сражаться не числом, а умением.
Небольшой отряд всадников, держащийся слитно, разрезающий упругий воздух, подобно руке, затянутой в боевую перчатку, рассыпая вокруг себя звонкую дробь копыт, миновал открытые настежь Шхемские ворота, оставив где-то за спиной смутно различимую на фоне ночного неба Храмовую гору.
Романцев в эти мгновения испытывал острое, уже не раз пережитое им прежде чувство сопричастности к чему-то удивительному, грозному, невыразимому никакими словами. Он прекрасно ощущал себя в седле, не испытывая в ходе этой бешеной скачки никаких неудобств, так, словно он и его гнедой составляют единое целое. Доспехи же, вообще, кажется, подобраны идеально. Притом что они чрезвычайно – многократно против обычной воинской «брони» – прочны и способны обеспечить защиту от всякого рода вредных воздействий, они еще настолько легки и удобны, что порой даже забываешь о их существовании.
Всадники уже даже не мчались, а стремительно летели, подобно выпущенному каким-нибудь гигантом-лучником небольшому рою сверкающих стрел. Они бешено неслись под глубоким звездным небом, строго с юга на север, оставляя под собой плоскую в этой своей части Израельскую долину, в ту сторону, куда вела их выложенная лунным светом дорожка, куда их отправила рука Лучника. В какой-то момент Романцев заметил, как вдруг, выплыв откуда-то из темноты, наперерез им устремился конный отряд закованных в черную броню всадников. Он хотел уж было крикнуть, известив свиту об этой нешуточной опасности, но его опередили: женщина осталась при нем, кутаясь в свое странное облачение, а вот трое воинов, мигом обнажив мечи, принялись нещадно рубиться с черными всадниками…
Сшибка выдалась свирепой, яростной по накалу, но совсем непродолжительной по времени. Романцев поначалу тоже было схватился за рукоять меча, но женщина, державшаяся рядом, стремя к стремени, положила свою руку поверх его запястья и еще вдобавок к этому покачала своей покрытой капюшоном головой. «Не горячись, – так можно было истолковать этот ее жест. – Не твое это дело – шашкой махать…» И то верно: трое опекающих их воинов, действовавших с какой-то нечеловеческой скоростью и недюжинной силой, в две или три минуты порубили – каждый из наносимых любым из них ударов мог разом снести голову даже огромному быку – шестерых «черных», не позволив уйти живым ни одному из нападавших.
Покончив с этим мелким вражеским разъездом, они, не теряя времени, пустили коней вскачь. Очень скоро они достигли подножия какого-то пологого холма, очертания которого терялись во мгле. Гнедой, казалось бы, без особых усилий вынес своего седока на самую вершину этой господствующей над всей местностью возвышенности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19