Благо погоня вроде отстала и можно было выкроить еще минуту-другую перед очередным «марш-броском».
– Может, Федор, ты хочешь в одиночку дальше пробиваться? – в который раз уже спросил Анохин. – Без тебя, конечно, нам очень сложно будет из этой западни выбраться… Но и силком удерживать тебя я не хочу, не имею такого права.
Уваров какое-то время размышлял над его словами.
Затем, слабо усмехнувшись, покачал головой в волчьем малахае.
– Артельно надо действовать, паря! Ты вот в военных делах спецом?! Так? Я тропки всякие знаю. Да и солдат наш – не обуза.
– И на том спасибо, Дед, – сонно пробормотал Леха-Дизель, успевший, пока двое старших совещались, малость прикемарить. – А че ты свой волчий треух не сымешь? Лето ж на дворе! Башкарику, должно быть, нестерпимо жарко…
– Шапка – это мой оберег, – мягко сказал Уваров. – Я тово серого, из которого она выделана, собственноручно завалил. Он в нашу деревню как-то в зиму повадился; в гости ходить… Когда на мне энта шапка, все в «елочку».
– О-о, старый, так ты и по фене можешь ботать? – подал реплику Леха-Дизель.
– Я, паря, по-всякому могу. Чай, вторая ходка висит за плечами… Вот когда ходил к барыге – на чем меня и замели – «волка» своего я у дочки оставил… Понятно?
– Думаешь, тебя из-за этого закоцали? – усмехнулся Леха. – Если б, типа, в треухе к барыге заявился, то все было бы в «елочку»? Ну и ну. Может, скажешь еще, что в тебя душа этого волчары вселилась?
– Хрестьяне мы, – сказал Уваров. – Но… всяко в жизни быват. Мы люди темные, безграмотные, мож, чего-то не так понимаем.
Поскольку данная тема Анохина как-то мало интересовала, он решил пока осмотреть их наличный арсенал.
Достал из своей сумки майку цвета хаки: эти вещи, майка, кожанка, сменная пара белья, плюс одежда, которая на нем, и есть нынче все его имущество. Подстелил ее, чтоб было куда патроны выщелкивать. А если понадобится, то и как ветошку ее, эту последнюю майчонку, придется использовать…
Начал он с «ПМ». Извлек обойму, передернул затвор… спуск… осмотрел, уже в разобранном виде. Выщелкнул из обоймы одну «маслину»… С недоумевающим видом повертел пузатенький цилиндрик в пальцах… Бросил сверху на подстилку, хмуря брови в озарившей его уже догадке. Потом принялся поочередно выщелкивать остальные патроны…
Отсоединил автоматный рожок и проверил с полдюжины патронов калибра 7,62.
– Ну я и болван, – пробормотал Анохин, с силой вщелкивая патроны обратно в магазин. – Мог бы и раньше эту фишку просечь… Развели нас, мужики, как лохов!

Уже около часа они скорым шагом продвигались по кромке леса вдоль правого берега Лузанки. Но теперь, после сделанного Анохиным открытия, настроение заметно переменилось. Одно дело, когда ты при оружии, и совсем по-другому себя ощущаешь, когда знаешь, что от обоих стволов сейчас толку – голимый ноль. Потому что снаряжены стволы… холостыми патронами.
Уваров продвигался головным в их маленькой группе. Он то увлекал их в лесной массив, спрямляя, как он сам сказал, углы, то вновь выводил на опушку леса, примыкающего к берегу речки. За ним топал Леха Дизель; замыкающим, с переброшенным за спину «АКМ» и сумкой, зацепленной за другое плечо, шел Сергей Анохин.
Когда они вновь выбрались из кустарниковых зарослей на пологий в этом месте правый берег Лузанки, Анохин скомандовал: «перекур!».
Леха, бросив в изголовье свой сидор, улегся прямо на влажную после оросившего недавно землю дождичка изумрудную травку. Анохин, неодобрительно покачав головой, передал ему свою кожанку.
– Не ложись на землю, солдат! Потный весь… так и простыть недолго! Вон же коряга рядом! И куртку набрось! Свежо… может так просифонитъ, что назавтра ты спину не разогнешь!
Анохин – как бы противореча только что сказанному – стащил мокрый от пота свитер, разулся, затем босиком прогулялся к речной заводи. Дно, к его немалому удивлению, оказалось песчаным… Он с наслаждением продегустировал удивительно вкусную речную водицу, при этом едва не выловил горстью из воды мелкую серебристую рыбешку. После чего принялся умываться этой холодной, почти колодезной водой…
Выбравшись на берег и вытираясь майкой, он ненароком потревожил почти затянувшийся шов, оставшийся на память после «операции». В том месте на предплечье появилась некая припухлость в виде небольшой шишки (опухоли или набухшего желвака). Когда он примял эту вот «шишку» пальцами, показалось, что где-то под самой кожей перекатывается, скользит туда-сюда, как неизвлеченная пуля или средней величины осколок, какой-то посторонний предмет…
Остальные двое тоже вволюшку напились воды. Леха, перебравшийся на корягу, своей формой напоминающую массивное резное кресло, первым затронул наболевшие вопросы.
– Нич-че не понимаю! – задумчиво произнес он. – Выходит… они своих грохнули?! Ну и на фига? Оружие прям на дороге бросили опять же… Да еще с магазинами, снаряженными холостыми патронами! Че это еще за финты?
– Да, што-то здесь не то, – обеспокоенно заметил Федор. – О-от же анчутки! Што это они удумали на наши бедные головы?
– Что скажешь, командир? – Леха обернулся к Анохину. – Че нам делать-то?
Глядя на своих спутников, на этих двух совершенно разных людей, кого господин случай послал ему нынче в напарники, Анохин решил для себя, что он не может более утаивать от них ту информацию, которой хотя и скупо, но от души поделился с ним тайно «лепило-доктор». Другое дело, что он, Анохин, не обязан раскрывать источник своих знаний, кое о чем можно и умолчать.
Взгляд Анохина застыл на самом молодом члене их небольшого отряда.
– Леха… у тебя есть на руке браслет?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105