Своему другу Игорю Кохановскому

Мой друг уехал в Магадан.
Снимите шляпу! Снимите шляпу!
Уехал сам. Уехал сам -
Не по этапу. Не по этапу.

Не то, чтоб другу не везло,
Не чтоб кому-нибудь на зло,
Не для молвы, что, мол, чудак,
А просто так. А просто так.

Я знаю, кто-то скажет: "Зря!
Как так решиться, всего лишиться?
Ведь там сплошные лагеря,
А в них убийцы, а в них убийцы".

Ответит он: "Не верь молве!
Их там не больше, чем в Москве".
Потом уложит чемодан
И в Магадан, и в Магадан.

Не то, чтоб мне не по годам...
Я б прыгнул ночью из электрички.
Но я не еду в Магадан,
Забыв привычки, закрыв кавычки.

Я буду петь под струнный звон
Про то, что будет видеть он,
Про то, что в жизни не видал -
Про Магадан, про Магадан.

Мой друг поехал сам собой.
С него довольно, с него довольно.
Его не будет бить конвой -
Он добровольно, он добровольно.

А мне удел от бога дан,
А может тоже в Магадан
Уехать с другом заодно
И лечь на дно. И лечь на дно...




К вершине
Михаилу Хергиани

Ты идешь по кромке ледника,
Взгляд не отрывая от вершины.
Горы спят, вдыхая облака,
Выдыхая снежные лавины.

Но они с тебя не сводят глаз,
Будто бы тебе покой обещан,
Предостерегая всякий раз
Камнепадом и оскалом трещин.

Горы знают, к ним пришла беда,
Дымом затянуло перевалы.
Ты не отличал еще тогда
От разрывов горные обвалы.

Если ты о помощи просил,
Громким эхом отзывались скалы.
Ветер по ущельям разносил
Эхо гор, как радиосигналы.

И когда шел бой за перевал,
Чтобы не был ты врагом замечен,
Каждый камень грудью прикрывал,
Скалы сами подставляли плечи.

Ложь, что умный в горы не пойдет,-
Ты пошел, ты не поверил слухам
И мягчал гранит, и таял лед,
И туман у ног стелился пухом.

Если в вечный снег навеки ты
Ляжешь - над тобою, как над близким,
Наклонятся горные хребты
Самым прочным в мире обелиском.




О друге

Если друг оказался вдруг
И не друг, и не враг, а так.
Если сразу не разберешь,
Плох он или хорош.
Парня в горы тяни - рискни.
Не бросай одного его.
Пусть он в связке одной с тобой,
Там поймешь, кто такой.

Если парень в горах не ах,
Если сразу раскис и вниз,
Шаг ступил на ледник и сник,
Оступился - и в крик,
Значит, рядом с тобой чужой.
Ты его не брани - гони.
Вверх таких не берут, и тут
Про таких не поют.

Если ж он не скулил, не ныл,
Если хмур был и зол, но шел,
А когда ты упал со скал,
Он стонал, но держал,
Если шел он с тобой, как в бой,
На вершине стоял, хмельной,
Значит, как на себя самого,
Положись на него.




Моим друзьям

Пока со мною эти дни
И дни, которые за ними,
Вы мною будете любимы,
Друзья любимые мои.

А если так случится вдруг,
Что вас переживу стихами,
Вы знайте: я-то умер с вами,
Моя любимая и друг.

Пока со мною эти дни
И дни, которые за ними,
Вы мною будете любимы,
Друзья любимые мои.




Памяти Василия Шукшина

Еще ни холодов, ни льдин.
Земля тепла, красна калина.
А в землю лег еще один
На Новодевичьем мужчина.

Должно быть, он примет не знал -
Народоц праздный суесловит:
"Смерть тех из нас всех прежде
ловит,
Кто понарошку умирал".

Коль так, Макарыч,- не спеши.
Спусти колки, ослабь зажимы,
Пересними, перепиши,
Переиграй, останься живым!

Но, в слезы мужиков вгоняя,
Он пулю в животе понес,
Припал к земле, как верный пес...
А рядом куст калины рос,
Калина красная такая.

Смерть самых лучших намечает
И дергает по одному.
Такой наш брат ушел во тьму.
Не буйствует и не скучает.

А был бы "Разин" в этот год.
Натура где? Онега? Нарочь?
Все - печки-лавочки, Макарыч.
Такой твой парень не живет!..

Вот после временной заминки
Рок процедил через губу:
"Снять со скуластого табу
За то, что он видал в гробу
Все панихиды и поминки.

Того, с большой душою в теле
И с тяжким грузом на горбу,
Чтоб не испытывал судьбу,
Взять утром тепленьким
с постели!"

И после непременной бани,
Чист перед богом и тверез,
Вдруг взял да умер он всерьез -
Решительней, чем на экране...

Гроб в грунт разрытый опуская
Средь новодевичьих берез,
Мы выли, друга опуская
В загул без времени и края...
А рядом куст сирени рос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18