Пограничный пост вернулся к обычному сонному режиму. Господин Нэш подъехал к будке, сунул паспорт в окошко, обаятельно улыбнулся, обмахиваясь рукой, чтобы хоть как-то сдвинуть тяжелый воздух.
За две недели, проведенные в тропиках, его и так слегка загорелое от ежедневных тренировок лицо стало коричневым, а светлые волосы после визита к парикмахеру в Парамарибо изменили цвет на темно-каштановый, почти черный, в полном соответствии с приметами мистера Нэша из Лондона, указанными в паспорте.
Багажник автомобиля и дорожную сумку с вещами осмотрели мельком, паспорт вернулся в нагрудный карман рубашки, и «англичанин» покатил к столице республики.
Подъехав к третьему по счету проселку, посмотрел в зеркало заднего обзора и, убедившись, что за ним никто не наблюдает, свернул в джунгли. Не доезжая мили до фермы, остановил автомобиль, развернулся. Гигантский баобаб нашел без труда, как и крепкий черный шнур, упрятанный и закрепленный в расщелине коры неделей раньше.
Когда открепил шнур, с ветвей, где его никто не мог увидеть, спустился туго набитый бергеновский рюкзак. В нем находилось, по прикидкам Мстителя, все необходимое, что могло понадобиться в те несколько дней, которые он намеревался провести на гребне хребта над гасиендой беглого серба, и для спуска и проникновения в саму крепость.
Пограничник не обратил ровно никакого внимания на десятилитровую пластиковую канистру, стоявшую в багажнике. Когда англичанин сказал: «Вода», он лишь кивнул и опустил крышку. С полной канистрой, добавленной к набитому рюкзаку, ноша становилась неподъемной даже для тренированного триатлониста, но без двух литров воды в день он обойтись не мог.
Мститель спокойно проехал через столицу, мимо пальмовой рощи, где в штаб-квартире секретной полиции сидел в своем кабинете полковник Морено, продолжил путь на восток. Добрался до курортного местечка Ла-Байя аккурат после ленча, во время сиесты, когда на улицах не было ни души. На автомобиле теперь стояли номерные знаки Республики Сан-Мартин. Он хорошо усвоил детские загадки. Где лучше всего спрятать дерево? В лесу. Где лучше всего спрятать камень? В каменоломне. Вот и легковушку он поставил на общественную автостоянку. Закинул за плечи рюкзак и направился на восток.
Начали сгущаться сумерки, впереди он увидел горный хребет, который отделял гасиенду от окружающих джунглей. Когда шоссе повернуло в глубь материка, огибая горный хребет и уходя к реке Марони и границе с Французской Гвианой, он сошел с него и начал подниматься по склону.
Увидел узкую тропу, ведущую к седловине, и пошел под углом к ней, нацелившись на пик, который выбрал по фотографиям, сделанным с самолета. Когда окончательно стемнело, опустил рюкзак на землю, съел порцию высококалорийного сухого пайка, выпил чашку драгоценной воды, привалился спиной к рюкзаку и заснул.
В туристических магазинах Нью-Йорка он не стал брать армейские БГУ, блюда, готовые к употреблению, вспомнив, что во время войны в Заливе джи-аи называли их не иначе как говноблюдами. Так что сухие пайки приготовил по собственному рецепту из высушенного мяса, изюма, орехов и декстрозы. Он понимал, что будет потом ходить овечьими катышками, но зато эти концентраты могли поддержать столь необходимые ему силы.
Проснувшись до зари, он поел, попил и продолжил подъем. В какой-то момент под собой, в зазоре между кронами деревьев, увидел построенную в седловине будку.
Еще до восхода солнца поднялся на гребень. Вышел из леса в двухстах ярдах от намеченного места, поэтому пригнувшись, двинулся вбок, пока не попал, куда хотел.
Фотография его не подвела. Она зафиксировала маленькую ложбинку, заросшую густой зеленью. В камуфляжной рубашке, такой же шапке, с зачерненным лицом и зеленым биноклем, застывший под листьями, он, конечно же, превращался в невидимку для любого, кто мог наблюдать за гребнем холма из гасиенды.
А чтобы размять затекшее тело, требовалось лишь чуточку отползти назад. Оказавшись за гребнем, он мог спокойно вставать на ноги. Он оборудовал маленький лагерь, которому предстояло стать его домом на четыре дня, зачернил лицо и заполз на гребень. Солнце окрасило в розовый свет джунгли Французской Гвианы, и первые лучи уже упали на лежащий под ним полуостров. С высоты Эль-Пунто практически ничем не отличался от трехмерной модели, которую Кел соорудил в гостиной своей квартиры в Бруклине, — акулий зуб, окруженный сверкающим под солнцем морем. Снизу донесся звон: кто-то колотил металлическим стержнем по рельсу. Наемным работникам объявлялся подъем.
Приятель из судебно-патологоанатомической лаборатории в Бетесде, к которому обратился Пол Деверо, отзвонился только 4 сентября.
— Что ты задумал, Пол?
— Просвети меня. Что я задумал?
— Судя по всему, ты занялся грабежом могил.
— Расскажи мне все, Гэри. Почему ты так решил?
— Это бедренная кость, все так. Человеческая правая бедренная кость. С чистым переломом. Ни осколков, ни трещин.
— Результат падения?
— Нет, если к падению не имели отношения острая кромка и молоток.
— Ты подтверждаешь мои худшие опасения, Гэри. Продолжай.
— Кость взята из анатомического скелета. Они продаются в магазинах, используются студентами еще со Средних веков. Скелет пятидесятилетнего мужчины. Кость сломана недавно, резким ударом чем-то тяжелым. Причем положили ее на ребро, скажем, скамьи. Я тебя порадовал?
— Нет, огорчил. Но я у тебя в долгу.
Как всегда, Деверо записал этот разговор. Когда Кевин Макбрайд прослушал запись, у него отпала челюсть.
— Господи!
— Да уж, Кевин, больше тебе ссылаться не на кого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103