Как он любит унижать людей!— Мисс Брэнден держалась так, словно принадлежала к числу особо посвященных. И всегда была полностью уверена в своей правоте.— Во мне это тоже проявляется?— Я не говорил этого, миссис Верлейн. Я просто сказал, что вы напоминаете мне эту несчастную женщину.— Вы ее хорошо знали?— Для того чтобы почувствовать эту ее особенность, не требовалось близкое знакомство.И я опять довольно безрассудно повторила свой постоянный вопрос:— Как вы думаете, что же с ней все-таки произошло?— Вас интересует мое собственное предположение?— Да, если, конечно, вам не известны какие-то факты.— Но почему вы решили, что мне может быть что-то известно?— Вы были с ней знакомы, много беседовали. Возможно, она вам что-то рассказывала…— Ничего, что могло бы помочь в поисках.— А как вы считаете, что она была за человек?— Почему» была «? Не стоит говорить о ней в прошлом. Разве есть основания для полной уверенности, что она мертва? Я склонен думать, что ее увлекла какая-то новая идея. Хотя все выглядит весьма загадочно. И, возможно, это так и останется загадкой. Но не является ли эта загадка предупреждением, что не стоит тревожить прошлое?— Любой археолог, я уверена, не воспримет это предупреждение всерьез.— Судя по вашему тону, вы относитесь с одобрением к такому роду занятий. Значит, на ваш взгляд, нет ничего дурного в том, что люди ворошат прошлое?И он посмотрел на меня с той медленной, раздражающей улыбкой, которую я уже успела возненавидеть.— Ну, а у вас, видно, другое мнение, — с излишней горячностью произнесла я.— Я этого не говорил. В общем-то я имел в виду совсем не археологов. Вы кажетесь просто одержимой судьбой этой женщины. Я спросил вас, действительно ли вы считаете достойным занятием ворошить прошлое. У всех нас есть прошлое. И получается, что копаться в нем не является исключительным правом тех, кого занимает пыль времен.— Личное прошлое каждого касается только его одного. И я считаю, что лишь историческое прошлое подлежит раскрытию.— Прекрасно. Однако для тех, кто создал историческое прошлое, оно тоже было их личным. Но у меня хватило дерзости (что нередко со мной случается) предположить, что вы, как и я, предпочли бы вычеркнуть из памяти то, что было. Ах, ах, вы находите, что я веду себя неделикатно. Мне не следовало бы затрагивать эту тему, верно? О таких вещах воспитанные люди не говорят. Нужно было бы сказать:» Какой прекрасный день, миссис Верлейн. Ветер не такой холодный, как вчера «. Затем мы бы обсудили погоду на прошлой неделе или что-нибудь еще столь же занимательное. Но тогда можно было бы вообще не разговаривать. Вам, видимо, не нравится, когда говорят откровенно.— Вы делаете слишком поспешные выводы. Что касается откровенности, то, насколько я заметила, обычно ею гордятся те, кто высказывается откровенно о других, но когда таким же образом говорят о них самих, то они это называют грубостью.Нейпьер рассмеялся, глаза его хитро заискрились.— Я докажу вам, что ко мне это не относится. О себе я буду говорить со всей прямотой. Что вы обо мне уже слышали, миссис Верлейн? Не говорите, я и так знаю. Да, я убил своего брата.— Мне говорили, что это был несчастный случай.— Принято так говорить ради всеобщего спокойствия.— Но я говорю не ради этого. Я откровенно передаю то, что слышала. Такие случаи бывали, я это знаю.Он только пожал плечами.— И хотя такие происшествия вызывают глубокое сожаление, — продолжила я, — о них лучше забыть.— Все же это был не обычный несчастный случай. Смерть наследника — красивого, обаятельного, всеми любимого. И застрелен он был своим братом, к которому в результате переходит право наследования и который не красив, не обаятелен и далеко не любим.— Он мог бы стать таким, если бы захотел…Нейпьер расхохотался, и я почувствовала горечь в его смехе. Он был жесток, озлоблен, он мстил миру, который так сурово с ним обошелся. И мне действительно стало жаль этого человека.Я сказала, может быть, даже с нежностью:— Никого не следует винить в том, что произошло случайно.Нейпьер приблизился ко мне, его глаза, такие сверкающие, странно голубые на смуглом лице, глядели прямо в мои.— Но как вы можете быть так уверены, что это произошло случайно? Как в это могут поверить другие?— Но ведь так оно и было! — воскликнула я.— Подобная уверенность, да еще столь эмоционально выраженная разумной женщиной, очень лестна.Я отогнула верх своего пальто и взглянула на часы, приколотые к платью.— Уже почти половина четвертого. Мне пора идти, — сообщила я и двинулась к двери. Но Нейпьер не тронулся с места, затрудняя мне проход.— Вы столько теперь знаете о нашей семье, — сказал он. — А я о вас почти ничего не знаю.— Не могу поверить, что вас это может заинтересовать. Что же касается того, что я узнала о вас, то это почти ограничивается тем, что вы мне сами только что рассказали. Я здесь в качестве учителя музыки, а не семейного хроникера или биографа.— А как было бы интересно, если бы вы служили здесь именно в качестве последнего. Может быть, мне следует предложить отцу именно так вас использовать. Какую замечательную хронику вы бы смогли написать. Представьте — убийство наследника… Да! Еще и исчезновение нашей исследовательницы прошлого, археолога. Это же все произошло здесь, в Лоувет Стейси.— Я занимаюсь другим делом. Я музыкант.— Однако вы проявляете такой живой интерес ко всему, что касается нашего дома. И вы просто заворожены судьбой этой несчастной женщины и, кажется, только потому, что она исчезла именно здесь.— Нет, это не так.— Не так? Вас бы в той же мере интересовало ее исчезновение, случись это где-нибудь в другом месте?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111