– Вы правы, сударыня, и вам ни к чему уезжать. – Тут она заметила, что личико, затененное большими полями шляпы, выглядело совсем юным, и приветливо улыбнулась. – Не хотите ли спешиться, душенька, и немного поскучать со мной?
Растерянность исчезла из глаз Леони, а на щеках возникли ямочки. Она кивнула.
– S'il vous plaоt, madame.
– Вы француженка? Вы здесь у кого-нибудь гостите?
Леони высвободила ногу из стремени и соскользнула на землю.
– Но да, я гощу в Эйвон-Корте. Я… ба! – забыла это слово! Оп… опекаемая монсеньора герцога.
По лицу дамы скользнула тень. Она сделала движение, словно хотела заслонить от Леони своих детей. Подбородок Леони вздернулся.
– Я только это, мадам, je vous assure, и меня опекает мадам Филд, кузина монсеньора. Мне лучше уехать, да?
– Прошу у вас прощения, душечка. И буду рада, если вы останетесь. Я – леди Меривейл.
– Я так и подумала, – призналась Леони. – Леди Фанни мне про вас рассказывала.
– Фанни? – Лицо Дженнифер прояснилось. – Вы с ней знакомы?
– Я прожила у нее две недели, когда только приехала из Парижа. Монсеньор счел не convenable, чтобы я жила у него, прежде чем он подыщет даму, которая приглядывала бы за мной, вы понимаете?
В прошлом Дженнифер довелось на опыте познакомиться с понятиями герцога о том, что принято и что не принято, а потому она не поняла, но из деликатности промолчала. Они с Леони сели на поваленный ствол, а мальчик не отводил от них округлившихся глаз.
– Монсеньор, как я вижу, никому не нравится, – заметила Леони. – То есть очень мало кому. Леди Фанни, мосье Давенанту, ну и, конечно, мне.
– Так он вам нравится? – Дженнифер удивленно посмотрела на нее.
– Он очень добр ко мне, вы понимаете? – объяснила Леони. – А это ваш сын?
– Да, это Джон. Подойди поздоровайся, Джон. Мальчик послушно подошел, поклонился и, осмелев, сказал:
– У вас такие короткие волосы, сударыня!
Леони сняла шляпу.
– Такие красивые! – воскликнула Дженнифер. – Почему вы их остригли?
Леони замялась.
– Сударыня, можно я не отвечу? Мне велели ничего никому не говорить. Леди Фанни сказала, что я должна молчать.
– Надеюсь, причиной не была болезнь? – спросила Дженнифер с тревогой, оглядываясь на своих детей.
– Ах нет! – успокоила ее Леони. И вновь замялась. – Правда, монсеньор не говорил, чтобы я молчала про это. Только леди Фанни, а она не всегда поступает очень мудро, ведь правда? И наверное, она была бы не против, чтобы я сказала вам, ведь вы учились вместе с ней в монастырском пансионе, n'est-ce pas? Видите ли, сударыня, я только-только начала быть девушкой.
Дженнифер остолбенела.
– Простите, душечка, но…
– С двенадцати лет я всегда была мальчиком. Потом монсеньор нашел меня, и я была его пажом. А… а потом он обнаружил, что я вовсе не мальчик, и сделал меня своей дочерью. Сначала мне это очень не понравилось, а с юбками я мучаюсь до сих пор, но оказалось, что тут есть и много приятного. У меня много вещей, которые совсем мои, и я теперь благовоспитанная девица.
Глаза Дженнифер потеплели. Она ласково похлопала Леони по руке.
– Милая странная девочка! И долго вы будете в Эйвоне?
– Не знаю, сударыня. Как пожелает монсеньор. И мне приходится столько учиться! Леди Фанни обещала представить меня ко двору, мне кажется. Она очень добра, правда?
– Да, весьма большая любезность! – согласилась Дженнифер. – А как вас зовут, душечка?
– Я Леони де Боннар, сударыня.
– И ваши родители назначили Са… герцога вашим опекуном?
– Не-ет. Они уже давно умерли, понимаете. Монсеньор все сделал сам. – Леони взглянула на младенца. – Он тоже ваш сын, сударыня?
– Да, дитя мое, это Джеффри Молино Меривейл. Правда, он прелесть?
– О да! – вежливо ответила Леони. – Но мне редко случалось видеть совсем маленьких детей. – Она встала и подняла с травы свою шляпу, со страусовым пером. – Мне надо вернуться, сударыня. Мадам Филд разволнуется. – Она шаловливо улыбнулась. – Так похожа на наседку, понимаете?
Дженнифер засмеялась.
– Но вы приедете снова? Прямо в дом. Я познакомлю вас с моим мужем.
– Да, сударыня, если вы так любезны, я буду рада приехать. Au revoir, Jean; au revoir, bйbй!
Младенец весело загугукал и заболтал ручонкой. Леони села в седло.
– Сказать что-нибудь такому маленькому очень трудно, – заметила она и поспешила добавить: – Он, конечно, очень милый.
Она поклонилась, сняв шляпу, повернула лошадь и скрылась из виду по тропе, которая привела ее сюда.
Дженнифер взяла малыша на руки, позвала Джона, и они вернулись через лес и сады в дом. Там она отдала детей на попечение няни, а сама отправилась на поиски мужа.
Он сидел в библиотеке, проверяя счета, – высокий, хорошо сложенный мужчина с добрыми серыми глазами и решительным ртом. Он протянул к ней руку,
– Клянусь, Дженни, всякий раз, как погляжу на тебя, ты все хорошеешь!
Она засмеялась и примостилась на ручке его кресла.
– Фанни считает, что мы старомодны, Энтони.
– Фанни!.. В глубине сердца она очень любит Марлинга.
– Да, очень, Энтони. Но она послушна моде, и ей нравится, чтобы другие мужчины нашептывали комплименты ей на ушко. Боюсь, я так и не свыкнусь со столичными нравами.
– Любовь моя, если я увижу, как «другие мужчины» что-то шепчут тебе на ухо…
– Милорд!
– Миледи?
– Вы ужасно не галантны, сударь! Как будто они стали бы… как будто я допустила бы! Он крепче ее обнял.
– Стоило бы тебе захотеть, Дженни, и ты всех посводила бы с ума!
– А, так вот чего вы желаете, милорд? – поддразнила она. – Теперь я знаю, что вы разочаровались в своей жене. Благодарю вас, сударь! – Она спрыгнула на пол и сделала ему шутливый реверанс.
Милорд вскочил и сжал ее в объятиях.
– Плутовка!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103