ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Уборка ячменя началась через день. Первые десятки гектаров свалили раздельно, а в последующие дни, ввиду усилившейся жары, перешли сразу на обмолот. На обширном поле работало шесть комбайнов. Мощные агрегаты, сотрясая сырт гулом моторов, красиво, словно крылатые птицы, стройно шли один за другим, заполняя бункера крупным, полновесным зерном. Вот уже несколько дней усатое, белесое поле палил беспощадный зной. Ячмень на глазах у всех явно перезревал. Надо было спешить. Агрегаты работали круглые сутки. В самый разгар уборки на поле появилась голубая «Волга», из которой вышла крупная женщина с желтым кожаным портфелем. В сопровождении Романа Спиглазова она подошла к куче соломы, выброшенной соломокопнителем, сунула внутрь руку и извлекла оттуда горстку мякины. Пересыпая полову на заботливо ухоженных ладошках, продула шелуху и, поднеся к самому носу Спиглазова щуплые зерна, густым, по-мужски грубоватым баском проговорила:
– Видите, главный инженер, какие потери?
– Вижу, Нина Ивановна… – Спиглазов беспомощно развел руками.
– Что это значит, Роман Николаевич? – презрительно поджимая яркие, с темным пушком губы, спросила она.
– Урожай сильный, Нина Ивановна. Скопление большой массы мякины, – неуверенно отвечал Спиглазов.
– Чепуха! Просто решета и соломотрясы не отрегулированы. Я работаю инженером в министерстве не один год. Меня не обмануть.
Настойчивость этой чернобровой министерской тети с пушком на верхней губе окончательно привела Романа Николаевича в смущение. «Покатает она нас на этих ячменных зернышках», – думал Спиглазов. Несмотря на ее солидный стаж, как она заявила, Спиглазов видел ее первый раз и до этого ничего о ней не слышал. «Чем бы ошарашить представительницу? Может быть, загубить душу одного молодого барашка и бешбармачок сварганить на кошаре? А может, беляши загнуть, уральские, сочные! Кажется, на бахчах уже начинают желтеть дыни-скороспелки. Пожалуй, туда ее и свозить, лишь бы только снова не угодить в фельетон!..»
Чем больше он поглядывал на ее полнокровную фигуру, тем греховнее становились его мысли. «Может, рискнуть все-таки? Чем черт не шутит… На первых порах нужно во всем ей потрафить и спустить с механизаторов шкуры», – решил он и приказал первому комбайну, который подъехал, остановиться. Вскоре приглушили свои машины и остальные.
Запыленные с ног до головы, снимая на ходу очки, первыми подошли Соколов и Мартьян. Последними – Глаша и Николай. Их новый комбайн замыкал колонну.
– Вот познакомьтесь, товарищи: представительница министерства Нина Ивановна Вагалянская. Она имеет к нам крупные претензии. Как мы могли допустить, чтобы зерно шло в мякину? Нам что, план дороже или народное добро? – спросил Спиглазов.
Чумазые трактористы, штурвальные и комбайнеры, вытирая потные, закопченные на солнце лица, с хмурым любопытством рассматривали модно одетую женщину, выжидательно помалкивали.
– Нина Ивановна! Надеюсь, вы дополните? – спросил главный инженер.
Приближался душный полуденный зной. Над поникшими хлебами нависло тяжелое, свинцовое марево. Раскаленные машины ворчливо дышали жаром и оседающей пылью.
– Плохо работаете, товарищи! – оглядывая механизаторов беглым, скользящим взглядом, начала Вагалянская. – Вы смотрите, что у вас получается. – Подходя к ним поближе, она пересыпала на пухлых ладошках зернышки ячменя. – Ведь это же преступление, товарищи! – повышая тон, продолжала Нина Ивановна. – Как вы могли допустить такие громадные потери?
– А вы уверены, что потери громадные? – спросил Михаил Лукьянович.
– А вы намерены оспаривать? Вы ведь еще и секретарь партийной организации совхоза! – наседала Вагалянская.
– Мы и отвечаем за свою работу во всех случаях жизни, – принимая из рук Даши большую кружку с родниковой водой, сказал Соколов. Даша сейчас пока выполняла обязанности водовоза. В жару вода потреблялась в таком количестве, что Даша едва успевала подвозить ее из ближайшего родника.
– Раз знаете свою ответственность, то почему же плохо отрегулированы агрегаты? – спросила Нина Ивановна.
Механизаторы зашумели. Такое замечание начало брать их за живое.
– А вы знаете, с чем кушают эту самую регулировку? – раздался язвительный голос Сеньки Донцова.
– Во-первых, дорогой товарищ, я представитель министерства! – ища озорника глазами, взвилась Нина Ивановна.
Ласковое Сенькино «кушают» совсем не шло к такой дородной особе и, естественно, вызвало общий смешок.
– Да у вас там, на ладошке, не полновесные зерна, а троечка щупленьких недоростков, унесенных половой.
– Этого безобразия, товарищ главный инженер, я так не оставлю! – возмущалась представительница, чувствуя, что механизаторы явно над ней потешаются.
– Прекрати, Донцов! – грозно крикнул Спиглазов. – Иначе я приму меры!
– Моя душа, Роман Николаевич, сама меру знает… – не унимался Сенька, понимая, что его балагурство находит у механизаторов полное сочувствие.
– Оставь, Семен! – поддержал главного инженера Соколов. – Агрегаты, товарищ Вагалянская, отрегулированы лучшими мастерами. Я лично проверял. В сущности, легкое зерно, менее зрелое, да еще при такой жаре, частично всегда уходит в полову.
– Неверно! – настаивала Нина Ивановна. – Вы же отлично видите, что я показываю почти полновесные зерна.
Бесполезный спор явно затянулся. Агрегаты простаивали, упуская драгоценное время. Стоявший рядом с Соколовым Агафон все это понимал и молча возмущался. Руководя комсомольскими постами, он ездил по бригадам и контролировал учетчиков, занимавшихся подсчетом намолоченного зерна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103