Я сделал это и от ужаса потерял сознание.

Глава 19.

На вертолетной площадке стояло два вертолета. Один из них только что приземлился – его лопасти еще вращались, а другой совершил посадку раньше, минут на десять. К тому, что приземлился последним, подошли три брата-майора: Булдаков, Локтев и Горошин. Чуть поодаль остался старший прапорщик Климов – заведующий штабной канцелярией.
Еще чуть сзади стояло около десятка солдат, вооруженных до самых гениталий: почетный караул, который по нечетным мог быть и конвоем.
– Привезли, грешников! – сказал Горошин, когда лопасти перестали вращаться. Булдаков хмыкнул:
– Две вещи ненавижу: расизм и негров!
– Причем тут расизм? – удивился Локтев.
– А негры причем! – пожал плечами Олег Палыч.
– А, вы по поводу Горошина! – догадался собеседник.
– Он для нашего полковника как Доктор Ватсон для Шерлока Холмса, – сказал Булдаков, сплевывая, – послушает, что он скажет, а делает все наоборот.
– И мы видим, что это хорошо!
– Вот и «майора» за это получил, – изгалялся командир роты охраны, – а по мне он как был лейтенантом, так и остался.
Горошин, стрижа ушами, обернулся. Булдаков достал из кармана резиновый эспандер и, глядя прямо в глаза замполиту, с наслаждением порвал на мелкие кусочки. Тот, сглотнув слюну, отвернулся. Из вертолетов стали выходить люди: пятнистые и в доспехах цвета «металлик».
– Нужно будет им на спины мишени прицепить, на всякий случай, – добродушно заметил Олег Палыч.
– Будь моя воля, я бы сейчас же вздернул на виселице этих прародителей фашизма! – отозвался Горошин.
– Ты, Петро, сам как фашист, – пристыдил замполита Локтев, – правду моя бабушка говорила: чем гуманнее профессия, тем кровожаднее натура.
– Все равно, не нравятся они мне! – гнул свою линию Горошин.
– Ты, замполит, тоже много кому не нравишься, – прогундосил Булдаков, – а еще живой. Парадокс!
Подошел Волков.
– Товарищ майор, гости доставлены! Подозреваю, что хотят по-маленькому и жрать.
– Те, кто хотел, давно сходил, лейтенант! – сказал Булдаков, тыча пальцем в одного из «братьев», у которого капало с доспехов, – загони их на ПТО обмыться, и не мешкая за стол. В столовой женщины шикарный завтрак соорудили, чтоб я так жил!
– Пшена им, тварям! – закачал головой Горошин, – или перловки. Они на нас войной, а мы им – шведский стол!
– Слышь, Иваныч, может тебе дать Ми-24 и на Берлин?
– Мариенбург у них сейчас за столицу, – встрял в разговор Климов, – я бы, ради прикола, слетал поглядеть на это диво.
– Ты, Валера, уже один раз полетал. Нешто опять потянуло? – ехидно посмеиваясь спросил Локтев.
Все заржали, вспомнив историю трехлетней давности. Сам Климов смеялся громче всех. Три года назад Валерий Андреевич во время очередного отпуска заехал погостить на недельку к старшему брату в город Минск. Брат работал в аварийной службе энергосетей, и однажды взял его с собой на дежурство. Непосредственно перед окончанием смены он задумал поразить «человека в сапогах» окончательно и бесповоротно.
Они вдвоем с напарником уговорили Валерия Андреевича залезть на вышку «аварийки». Водитель поднял их на пятнадцатиметровую высоту.
– Опа! – произнес брат с видом шарлатана-фокусника, и сдернул с ящика, стоявшего в углу, брезентовую хламиду. В ящике оказалось около десятка «фаустов» чернила.
– Ого! – присвистнул младший, обожавший подобные сюрпризы.
– Гы! – довольно заулыбался щербатым ртом напарник и привычным жестом достал из сапога нож.
Пили не закусывая, в лучших традициях бомжей Нечерноземья.
– Хорошее пойло! – сказал напарник, прикончив первую бутылку и распечатывая пачку «Беломора».
– Хорошо сидим! – блаженно улыбаясь заметил старшой после второй.
– Пойду отолью, – сказал Валерий Андреевич после третьей. Он отстегнул предохранительную цепь и пошел по своим делам.
– Что-то его давно нету, – промолвил напарник, с тоской глядя на оставшуюся бутылку.
– Разливай! – молвил старший Климов, – трое одного не ждут.
– Как трое? – испуганно икнул приятель, – кто трое?
– А она, – братец погладил последнюю емкость по стеклянному боку, – она-то ждет не дождется, пока мы ее прикончим!
– Как так, не дождется! А ну, разливай!
Бутылка была распита и выброшена.
– Схожу погляжу, что там с ним, – пробормотал старший брат, едва ворочая языком, – может ширинку застегнуть не может…
Проделав тот же набор движений, что и Валерий Андреевич двадцатью минутами раньше, брат исчез из поля зрения напарника. Тот в течение получаса смотрел в проплывающие облака, затем его лицо перекосилось от страха. Он вскочил на ноги и посмотрел вниз – на зеленой мураве живописно распластались тела обоих братьев. Где-то вдалеке уже надрывно выла сирена «скорой помощи».
Младший брат ночью бежал из Первой клинической. Похмелье давило ему на голову, и он в поисках «ночника» прочесывал городские кварталы. Универсам «Пауночны» раскрыл ему свои объятия, и Валерий Андреевич, опохмелившись, побрел к порту приписки – на квартиру брата, надеясь застать его в добром здравии. Но тот получил ушиб позвоночника и ему пришлось два месяца проваляться на больничной койке.
Каким– то образом об этой истории стало известно в части. Неумолимый Булдаков в торжественной обстановке прицепил на грудь Климова значок десантника-парашютиста третьего класса. Бывший командир базы поддержал почин Булдакова и придал получению этой награды необходимый минимум официальности: дыхнул на печать базы и штампанул в нужном месте военного билета.
Сейчас Валерий Андреевич исподлобья поглядывал на всех и изображал невинно оскорбленного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147