Господа офицеры! Всем до свидания и счастливой ночи. Холостой Горошин угрюмо скосился на начальника и чего-то проскулил на прощанье.
Майор Серегин спешил домой. Уйдя впопыхах утром и не позавтракав, Александр Иванович, (для друзей просто Шура) был голоден. Буквально взлетев на свой третий этаж, он принялся наяривать кнопку звонка.
Дверь тихо растворилась. На пороге стояла Мэй.
– Привет, Машуля! – улыбнулся ей он, – ты в состоянии сейчас накормить зверски голодного мужа?
– Да, – она слегка поклонилась ему. Серегин прошел в квартиру, снял китель и отправился в ванную мыть руки.
Вскоре он появился в кухне и принялся хищно вдыхать горько-сладкий аромат, доносившийся из кастрюль.
– Садись за стол, мой тигр! – улыбнулась ему Мэй. Отвернулась к плите, загремела тарелками. Повернулась с подносом и расставила блюда по какому-то непонятному ритуалу: сначала второе, затем закуска, стакан компота из айвы и, наконец, первое.
– Приятного аппетита! – снова поклонилась она.
Супруг посмотрел в тарелку, затем на жену. После устремил взгляд внутрь себя и раздраженно крякнул. Мэй подошла к нему, присела на корточки и, обхватив его ладошку своими двумя, покачала головой.
– Не нужно! – попросила она, – я знаю, что ты хочешь сказать. Я должна быть тебе не прислугой, но самым близким другом. Я не должна бояться тебя, не говорить тебе «вы», не кланяться и не сыпать в борщ слишком много перца…
– Я вот сейчас тебя как отшлепаю! – проворчал он, – полгода с тобой бился, чтобы ты мне не говорила «да, Господин» и «нет, Господин». Ну что же ты, как пес малининский, все время хвостом виляешь? Хоть бы отругала меня когда! А то я как не в своем доме, честное слово!
Мэй нахмурила лобик.
– За что тебя ругать? Сколько ты меня не учи, Саша, я всегда тебе буду выражать свою благодарность. Кем бы я была, если бы не ты? Дешевой гейшей! Хотя у нас в стране это обычная работа, наши женщины не слишком счастливы от такой доли. Я имею теперь гораздо больше, чем любая девушка с нашей улицы: у меня есть дом, муж, который пылинки с меня сдувает, хорошие и добрые соседи. Есть отчего быть благодарной! Быть может, ваши женщины этого не понимают, но я готова своего мужчину вытащить на плечах из осажденного города (видела по телевизору в рекламе). Многие из ваших женщин вынесли бы своего мужа, а не, скажем, телевизор?
– Видишь ли, Маша, – начал Серегин, – мы, мужчины, очень часто недостойны того, чтобы нас выносили при пожаре в первую очередь. Беда нашей страны в том, что в период после Великой Октябрьской революции был уничтожен Золотой генофонд нации. Кто-то из здравомыслящих уехал сам, других, патриотов и менее здравомыслящих переселили: кого в Сибирь, кого на небеса. Мы – потомки серой массы, которая как следует не умеет ни любить, ни ненавидеть, ни верить, ни убеждать. Вот поэтому немцы в сорок первом дошли до Москвы, поэтому на тронах мы терпим тиранов, поэтому у нас такой низкий уровень жизни. Мы все время ждем, что придет некто добрый, который вычистит грязь из наших свинарников, домов и душ, поможет и подаст на черный день. А черных дней у нас большинство. И мы сидим, повесив пьяные головы, и громко жалуемся на плохую жизнь.
Серегин отправил ложку в рот, хапнул хлебца и продолжал:
– Хорошего мужика должен воспитывать мужик. А много ли у нас настоящих их? Мужчин, в полном смысле слова? Процентов пять от всего народа. Остальное, пьяницы, идиоты, наркоманы и прочая дрянь третьей категории. У меня, например, отец – алкаш, который даже не помнил моего дня рождения. Я, слава богу, не пью, но и на стоящего мужчину не потяну. Откуда мне знать, каков он, если у меня перед глазами никогда их и в помине не было? Так что и уважение ваше, Машенька, необходимо заслужить. Оно сразу не дается, за размер гениталий. Очень вкусно!
– Ешь, пока не остыло, Спиноза!
Майор принялся за еду, а Мэй села напротив и улыбаясь смотрела, как ее муженек расправляется с обедом. «У каждого свое счастье», – думала она, – «хвала Создателю, я свое нашла».
Как говорил сам майор Серегин:
– В детстве я был женат.
Женили его на себе, когда ему исполнилось шестнадцать лет. Прошло с тех пор еще пятнадцать, но Саша все еще никак не мог понять: как можно было так влететь? Супруга была старше его на пять лет, и втюрилась в него без памяти (с ее слов), когда он пришел к ее младшему брату Денису. Хорошо вспомнив, Александр даже называл точную дату: после выпускных экзаменов.
Родители гоняли балду на даче, а молодежь была предоставлена самому себе, чем незамедлительно и воспользовалась. Искушенная девица выставила на стол бутылку коньяка, от которого у безусых юнцов развязалось и отвязалось все на свете. Взгляд ее был так многообещающе коварен, женские гормоны в начале лета все еще сильны, а мужчина юн, пьян и жаждет!
Утром шестнадцатилетний Санька проснулся не в своей кроватке и с жуткой болью во всем теле, вызванной первичным абстинентным синдромом. Рядом в костюме Евы спала сестрица его приятеля. Так близко обнаженной натуры он еще не видывал и, пользуясь случаем, принялся рассматривать ему доселе неизвестные анатомические подробности.
Головная боль куда-то исчезла, уступив место прерывистому, как у астматика, дыханию. Проснувшаяся девица с любопытством наблюдала за моральными и физическими метаморфозами партнера. Наконец, сжалившись, она шепнула:
– Можешь меня потрогать, – и перевернувшись на спину добавила, – везде.
Они весело провели время до обеда, постигая некоторые недокументированные следствия из закона трения. Затем, когда пришло время вернуться родителям, Саша откланялся. Чувствуя за спиной крылья от Ил-86, он понесся домой по дороге ликуя:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147