Стакан нашёлся у рукомойника, за одним из шкафов, а закуской послужил надгрызенный чёрствый пряник, обнаруженный под прилавком. Больше ничего съестного в помещении не было, разве что какими микстурами и таблетками попользоваться…
С сомнением оглядев пряник, Глеб на всякий случай ополоснул его под краном и положил на прилавок, сушиться. А после, глотая слюну в предвкушении, взял бутылку и, поднатужившись, хоть и с трудом, но выдернул из неё далеко выступающую длинную пробку.
Пробка выскочила с оглушительным хлопком, не хуже чем из бутыли с тёплым, старательно взболтанным шампанским; из горлышка вырвалось дымное облачко и тут же растаяло. А сама бутылка вместе с пробкой рассыпались зелёным пеплом, который, впрочем, тоже немедленно исчез.
– Офигеть можно! – пробормотал Глеб, ошарашенно рассматривая пустые руки, – что за фокусы, блин! Что за… – он поднял глаза и оторопел ещё больше. Потому что помещение, где он находился, изменилось до неузнаваемости. До дрожи в коленях, до обморочного испуга, до внезапного понимания того, что он, Глеб Матвеев, вот-вот станет таким же безумным как и господин Хинцельман Лепреконович с его страстью к цепным привидениям и чугункам с золотом. Если уже не стал.
Аптечный зал теперь освещала не люстра, а усеянное множеством самосветных грибов тележное колесо, подвешенное на цепи к неровному каменному потолку. Медицинские шкафы превратились в выдолбленные стволы деревьев, растущих из каменного же пола; головы на стенах нынче слепо ворочали глазами, беззвучно раскрывая и закрывая пасти. Монитор на покрывшемся мхом прилавке вдруг обратился в хрустальный шар, тлеющий мягким фиолетовым светом; защитный полог налился багровым лавовым заревом. А ещё в стене зала, неподалёку от прилавка, появилась новая, покрытая древесной корой дверь.
Неизменным осталось только четыре вещи: кассовый аппарат, маршрутная карта, рукомойник и стакан.
Глеб открыл было рот, собираясь заорать дурным голосом, завыть во всю глотку и кинуться прочь, хоть куда, хоть в защитный полог, а там пропади оно всё пропадом, когда кто-то шепнул ему на ухо: «Молчи, дурак! Лепрекон на подходе… Я сейчас тебе помогу», – и тут Глеба отпустило. Нет, вся окружающая его жуть никуда не исчезла, просто Глебу внезапно стало всё безразлично. По барабану стало! Ну, самосветные грибы, ну, головы с глазами… деревья до потолка, хрустальный шар – а и фиг с ними. Не кусаются же.
Глеб не успел удивиться случившейся в нём перемене: в изменившийся аптечный зал, сквозь враз потускневший защитный полог, ввалился Лепрекон Хинцельманович собственной персоной, явно пьяный и в весьма непотребном виде. Мало того, что аптекарь с трудом стоял на ногах, он ещё оказался весь измазан в грязи, словно его черти по болоту таскали; помятая шляпа обвисла полями, а на одной ноге отсутствовал башмак.
– Здравия желаю, господин начальник! – вытянувшись в струнку отчеканил бравый охранник Глеб. – Докладываю: за время моего дежурства никаких происшествий не произошло!
– Ык, – утробно ответил господин начальник, невидяще поводя глазами по сторонам точь-в-точь как его охотничьи трофеи, и осторожно, по стеночке, двинулся к одному из деревьев-шкафов, – младец… Щас я, ык… погди. – Аптекарь отсыпал трясущейся рукой с пяток таблеток из стеклянной колбы, проглотил их не запивая, и мгновенно начал трезветь. Во всяком случае взгляд у Лепрекона Хинцельмановича стал вполне осмысленным.
– Ты вот что, – приказал аптекарь, – ты тут побудь, а я по быстрому себя в порядок приведу, после наши дела и закончим, – Хинцельман скрылся за новой дверью.
Глеб, заинтересовавшись чудо-лекарством, подошёл к шкафу, взял колбу и прочитал написанное на ней чёрным маркером: «Каспарамид». Название отрезвляющего средства было знакомо, где-то Глеб его уже слышал, но поди упомни наверняка за всеми теми лекарственными телерекламами!
– Классный алко-зельцер, – с уважением сказал Глеб, собираясь отсыпать себе пригоршню таблеток про запас, но не успел – господин аптекарь действительно привёл себя в порядок по быстрому. И как он только ухитрился?
В этот раз господин Хинцельман выглядел куда как лучше: зелёная рубаха, алый жилет с громадными пуговицами, зелёные же короткие штаны, длинные голубые чулки и, само собой, башмаки с серебряными пряжками. В общем, нормальный вид городского дурачка, в очередной раз выпущенного из психбольницы на побывку – людей попугать, себя потешить.
– Как прошло дежурство? – строгим голосом поинтересовался аптекарь, напрочь позабыв недавний доклад Глеба. – Горшок проверяли? Звонки по инфошару были?
– Никаких происшествий не случилось, – повторно отрапортовал Глеб. – По… ээ… инфошару тоже никто не обращался. Так что давайте сто баксов, как договаривались, да я пошёл.
– Лады, – кивнул аптекарь. – Контрольная проверка, и вы свободны. – Глеб замялся, не понимая значения слов «контрольная проверка».
– Руки на шар положите, – подсказал Хинцельман, – вы что, первый раз на дежурстве? Вас должны были проинструктировать.
– Первый, – подтвердил Глеб, торопливо обхватывая хрустальный шар ладонями, – а инструктировали второпях, может, чего и упустили.
– Тем более нужна контрольная проверка, – назидательно сказал аптекарь, – а то всяко по первому разу бывает: случается, и обворовывают охраняемого, по незнанию последствий. Очень, знаете ли, нехороших последствий, – Глеб судорожно сглотнул, вспомнив зря украденную бутылку.
– Что там у нас? – аптекарь уставился в шар, посмотрел туда и парень.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14