– Ваше преосвященство позволит мне высказать предположение, что для борьбы со злом необходимо вскрыть его источник? – осведомился Жозеф. – Фалуа всего лишь выполнял приказ своего доверителя – человека, преисполненного злобы и готового на все. Мы с вами оба знаем, что это не может быть Гийом Фише. Следовательно, кто-то прячется за спиной прославленного ученого и, несомненно, прикрывается его именем. Тем самым он наносит ему ущерб, и интригана необходимо разоблачить.
Прелат улыбнулся.
– Я прочел ваши максимы, мессир де л'Эстуаль, и нахожу, что вы столь же мудры, сколь осторожны. Ваше предположение справедливо. Пусть будет так.
По приказу своего господина асессор написал под его диктовку распоряжение начальнику тюрьмы, позволявшее Жозефу де л'Эстуалю увидеться с узником Эмаром де Фалуа и переговорить с ним с глазу на глаз.
– Пытался ли он отправить кому-нибудь послание? – спросил Жозеф, прежде чем проститься с прелатом.
– Нет. Естественно, мы бы его перехватили, и я бы сказал вам об этом. Он покрывает своего доверителя.
Тюрьма находилась в двух шагах от резиденции архиепископа. Здание выглядело зловеще. Но кто видел веселую тюрьму? Жозеф с трудом подавил дрожь, когда двое стражников привели его в коридор, куда открывались двери казематов. В горле першило от запаха пота, мочи и плесени. Стражникам приказали открыть одну из дверей и не закрывать окошко, чтобы посетитель мог позвать их, когда захочет уйти.
Фалуа лежал на соломе, порыжевшей от сырости. У ног его стоял ночной горшок. На столе кувшин и пустая миска. Слабый свет просачивался сквозь высокое, забранное решеткой окно.
Узник был один. Он взглянул на Жозефа и спросил:
– Кто вы такой?
– Жозеф де л'Эстуаль, один из владельцев «Мастерской Труа-Кле».
– Что вам нужно?
– Поговорить с вами.
– Мне нечего сказать.
Жозеф сел на единственный в камере табурет.
– Вы рискуете остаться здесь надолго, расплачиваясь за того, кто послал вас на подлое дело.
– Что я получу взамен?
– Я попрошу князя-архиепископа о снисхождении к вам.
– Меня освободят. И что я стану делать? Вы полагаете, что я смогу вернуться в Париж, предав своего господина? Моя карьера будет кончена.
Фалуа выпрямился и обхватил колени руками.
– Я мог бы попросить князя-архиепископа найти вам занятие в Страсбурге. Какую должность вы занимали?
– Преподавал греческую философию.
– Почему бы не попробовать получить место в университете Страсбурга?
Фалуа обдумал предложение.
– Руки у Сорбонны длинные. Меня все равно обнаружат. Подвергнут оскорблениям, начнут преследовать. Лучше подожду, пока мой адвокат вытащит меня отсюда.
– Никакой адвокат не сумеет спасти вас от заслуженной кары: вы выдвинули обвинения, основанные на лжесвидетельстве. Вы утверждали, что университет заплатил за материалы «Мастерской Труа-Кле», которые будто бы незаконно были увезены из Парижа. Это ложь.
– Я не знал этого.
– Ваш доверитель не будет защищать вас, ведь это он выдумал ложные обвинения и сфабриковал фальшивые доказательства.
– Мой адвокат скажет, что я действовал по искреннему убеждению и не знал, что документы фальшивые.
– И тогда вы надеетесь свободно вернуться в Париж?
– Да.
– Ошибаетесь: Гийом Фише прикажет вновь арестовать вас. Во взгляде Фалуа отразилось замешательство.
– Откуда вы знаете?
– Потому что князь-архиепископ уже сообщил ему об этом деле. Оно вредит репутации Фише. Он захочет разобраться. Выехав из Страсбурга в Париж – при условии, что вас освободят, – вы попадете из огня да в полымя.
Фалуа задумался. Жозеф встал и начал расхаживать по камере.
– Должно быть, – произнес он, – ваш секрет очень важен, раз вы жертвуете ради него свободой.
– Речь идет также о моей чести и о данной мною клятве, – сказал Фалуа. – Если я нарушу ее, мне грозит смерть.
– Клятва, данная обманщику, теряет силу.
– Возможно, – согласился Фалуа, – но я все равно буду постоянно ждать, что меня убьют, и это не считая бесчестья. Вы не можете понять…
– Вы будете в безопасности, если по выходе отсюда получите другое имя.
– Другое имя? – воскликнул ошеломленный Фалуа.
– Да, другое имя, другое положение.
– Разве это возможно?
– Да.
– Поклянитесь.
– Я не могу клясться. Но могу попросить об этой милости князя-архиепископа. Если ваши резоны окажутся убедительными, он пойдет мне навстречу.
– Попросите!
– В таком случае рассказывайте.
Терпение Жозефа и в самом деле начинало иссякать. Фалуа сделал глубокий вдох.
– Это Бернар де Морвилье, – сказал он, – брат Пьера де Морвилье, который был хранителем королевской печати. Он один из регентов Сорбонны и жаждет обладать печатней. Для него это орудие власти. Печатня позволила бы ему отличиться в глазах брата, которым он безмерно восхищается.
Фалуа поднялся на ноги, взял кувшин с водой и стал жадно пить.
– Не знаю, известны ли вам причудливые изгибы карьеры Пьера де Морвилье, – продолжил он. – Еще четыре года назад он был хранителем печати, а это чрезвычайно высокая должность. Затем его симпатии склонились в пользу Карла Бургундского, Карла Французского, Иоанна Бурбонского и прочих мятежных принцев. Король отправил его в отставку. Впоследствии Пьер де Морвилье вновь перешел на сторону короля и сумел завоевать его доверие. Теперь Людовик не может обходиться без Пьера, чей талант убеждения и хитроумие не знают себе равных. Король назначил его членом своего совета вместе с другим преданным ему человеком, Даммартеном.
– Какое отношение имеет все это к вашей безумной выходке? – оборвал его Жозеф, который в очередной раз с раздражением убедился, насколько жизнь их семьи зависит от перипетий королевской политики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109