Способ этот предельно прост. Больному предлагают для питья на выбор несколько стаканов с водой, из которых только один наполнен обычной водой, а остальные – святой, то есть освящённой в церкви священником с помощью молитв и креста. Так вот, если болезнь душевнобольного имела природу не естественную а демоническую, то он любое количество раз безошибочно выбирал из всех стаканов тот, в котором была обычная, не освящённая вода.
Для эксперимента мы выбрали больного Т., страдающего припадками неясного происхождения, которые, достаточно условно были обозначены в его карте как «неорганическое заболевание центральной нервной системы». К тому же, сам Т. был среднего возраста, тихий кроткий человек, в котором болезнь, кроме ежедневных припадков, впрочем достаточно коротких, ничем иным себя не проявляла. Болен он был около трёх лет, за время которых, частота припадков прогрессировала с одного припадка в три месяца, до ежедневных. Лекарственные препараты того времени, существенных результатов не давали.
Доктор М. принёс двухлитровую банку святой воды, которую доставила ему из церкви двоюродная сестра, мы взяли в пищеблоке шесть стаканов, пометили их с помощью кусочков лейкопластыря и шариковой авторучки, таким образом, что никто кроме нас самих, не смог бы отличить эти метки, и приступили к эксперименту.
Заранее, разлив по пяти стаканам святую воду и в один – простую, мы пригласили Т. и предложили ему выпить воды из стакана, который он сам может себе выбрать.
Т. посмотрел на стаканы с водой, как-то съёжился, затем, устремив на доктора М. прожигающий ненавистью взгляд, с несвойственной для него хрипотцой, сказал: – А, не боишься ты, батюшка, со мной в эти игрушки играть?
После чего уверенно взял единственный стакан с простой водой. Но мы, не дав ему выпить, переменили положения стаканов и вновь предложили взять один. В течение эксперимента, мы восемь раз меняли положение стаканов, и каждый раз Т. безошибочно брал тот, в котором была простая вода. После восьмого раза, переставляя стаканы в девятый, закрывая свои действия от Т. своей спиной, доктор М. незаметно плеснул немного святой воды в стакан с простой. Реакция Т. не заставила себя ждать: – Сам пей свою гадость, поп! – грубо рявкнул, обычно вежливый Т. и отвернулся к окну.
Оставшись одни, мы с доктором М. долго сидели молча. Потом, он поднимаясь выдохнул то, о чём думали мы оба – Значит есть Бог.
– Да. Значит есть – подтвердил я.
В следующее воскресенье утром, мы с доктором М. не сговариваясь встретились у входа в храм.
– А, другой случай, Дмитрий Илларионович?
– Лёшенька, Дмитрий Ларионыч! Идите скорее к помазанью, сичас батюшка Евангелие читать начнёт! – Клавдия Ивановна торопливо махала нам рукой с крыльца церкви…
– Ну, тогда, Алексей, про второй случай в следующий раз! – и мы поднявшись со скамейки пошли в храм.
Храм, когда мы вошли в него, оказался весь наполненным света. Сияло большое паникадило в главном приделе, сияли маленькие паникадильца в боковых приделах, все подсвечники были заставлены ярко горящими свечами, казалось – сиял и светился сам воздух в храме. Царские врата были распахнуты, сквозь них в алтаре я увидел сверкающую золотом ризы спину Флавиана, тонкий изысканно-терпкий аромат фимиама мягкими волнами растекался по всей церкви.
– И о сподобитися нам слышанию Святаго Евангелия, Господа Бога молим! – взволнованно-торжественный голос Флавиана пронизал трепетную тишину храма.
– Господи, помилуй! Господи, помилуй! Господи, помилуй! – с готовностью отозвался хор.
– Премудрость! Прости! Услышим Святаго Евангелия! Мир всем! – и все присутствующие склонили головы в благоговейном поклоне принимая преподаваемый им мир Божий.
– От Матфея Святаго Евангелия чтение! – в голосе Флавиана слышалась какая-то, уходящая вглубь времён затаённость, словно он был где-то уже и не здесь, а погружался в необъятный мир святого Евангелия, прозревая там нечто, недоступное нашему земному взору.
– Слава Тебе, Господи, слава Тебе! – осторожно-взволнованно воззвали певчие.
– Вонмем!
– Рече Господь Своим учеником: – низким глубоким голосом начал Флавиан, и все стоящие в церкви замерли, с трепетом ожидая услышать Слово Самого Господа, осознавая, что произнесённое Христом две тысячи лет назад, оно также относится к Его сегодняшним ученикам, как и к непосредственно слушавшим Его, тогда Апостолам – вся мне предана суть Отцем Моим, и никтоже знает Сына, токмо Отец, ни Отца кто знает, токмо Сын, и емуже аще волит Сын открыти. – голос Флавиана возвышался, словно поднимаясь по ступеням невидимой лестницы, расширялся и креп, заполняя собою весь храм – Приидите ко мне вси труждающиеся и обременении и Аз упокою вы. – взлетая всё выше, голос Флавиана пронизывал души слушающих, наполняя их непреложным упованием и верою божественной Истине – Возмите иго Мое на себе и научитеся от Мене: яко кроток Есмь и смирен сердцем; – Евангельское Откровение уже звенело под куполом храма – и обрящете покой душам вашим. Иго бо мое благо, и бремя мое легко есть! – словно с самого неба прозвенел высокий торжествующий ангельский глас.
– Слава Тебе, Господи, слава Тебе! – ликующе утвердил хор.
Я замер, как бы несколько оглушённый, не столько силой и великолепием самого чтения, сколько врезавшимися в моё сознание Евангельскими словами:
– Придите ко мне все труждающиеся и обремененные.
Ведь это про всех нас, и про меня лично! Мы все, волею или неволею пребываем в трудах – трудах житейских, трудах нравственных по преодолению наполняющих нашу жизнь трудностей и проблем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49