– и, не успев услышать ответа, Клавдия Ивановна подхватила своё пышное тело и быстренько понесла его под колокольню ко входу в храм.
– Вы, Алексей, не беспокойтесь, ничего страшного с вами не случилось. Подурнело немного и всё, это от того, что – лето, жарко, а, в храме хоть и открыты окна, но, от безветрия душновато из за народа. Да и с непривычки на долгой службе, отец Флавиан ведь по монастырскому уставу служит, выстоять тяжеловато. Ну, и для Вас лично, уж очень сильная психо-эмоциональная нагрузка за один день. Первая серьёзная исповедь, это мне Клавдия Ивановна сообщила, глубокие молитвенные переживания на богослужении, при вашей эмоциональной восприимчивости это серьёзный стресс. Стрессы ведь не только на почве негатива возникают, но и от переизбытка положительных эмоций – тоже.
– Вы офицер? – не к месту спросил я.
Дмитрий Илларионович засмеялся – сапоги заметили! Отец у был меня офицер! Белой гвардии штабс-капитан, это его сапоги, я их по праздникам в церковь одеваю, выглядит странно, быть может, но для меня в этом некая смысловая сокровенность имеется. Вы уж, простите великодушно, если смутил Вас!
– Что Вы, что Вы, Дмитрий Илларионович! Вы простите мою нескромность, я и вправду подумал, что вы – офицер, весь ваш облик какой-то – офицерский!
– Благодарю покорно! – снова засмеялся Дмитрий Илларионович, видно – наследственность, кровь. Я – врач. Сперва терапевтом был, потом область души человеческой интересовать стала, переквалифицировался в психиатры, а поработав в этой области с десяток лет, в Бога уверовал, и с помощью отца Флавиана досточтимого, воцерковившись, окончательно мировоззрение по полочкам разложил.
– А, давно вы с отцом Флавианом знакомы? – спросил я.
– Да, года, наверное, с восемьдесят восьмого – восемьдесят девятого, я третий год как из Сибири в Москву перевёлся. Я, ведь в Сибири родился, в ссылке. Отец мой за своё белогвардейское прошлое восемнадцать лет в лагерях отбыл, плюс пожизненная ссылка. Мамочка моя все те годы рядом с ним была, устраивалась жить неподалёку, навещала, передачи собирала для многих. Она хорошим зубным врачом была, везде ценилась как специалист, многих из лагерного начальства лечила с членами их семей, должно быть потому отец живым в том аду и остался. А, на вечное поселение его отправили в Алтайский край, Мариинский район, деревня Волчиха. Там я в сороковом и родился. Мединститут кончал в Новосибирске, там же и работал первое время. А, когда мои некоторые разработки в психиатрии широкое применение находить стали, меня в Москву пригласили перейти, во всесоюзный НИИ психиатрии, где я сейчас до пенсии и дорабатываю.
– Дмитрий Илларионович, вы сказали, что поработав психиатром, в Бога уверовали, это как-то связано было с вашей профессией?
– Бесспорно, связано, Алексей, вас как по отчеству?
– Пожалуйста, Дмитрий Илларионович, просто – Алексей, ладно?
– Хорошо, как вам, Алексей, приятнее. Профессия психиатра, действительно, располагает к познанию материй духовных, так как примерно восемьдесят процентов психиатрических больных, по хорошему должны быть «пациентами» отца Флавиана, то есть в принципе, как таковой настоящей медицинской патологии немного. Даже название заболеваний – психические – от слова «психе» – по гречески – душа. До революции так и называли – душевнобольные. А, душа – область деятельности духовенства, и, лишь в некоторых случаях, ещё и врача. К тому же, среди душевнобольных много просто откровенно одержимых бесами людей. Вам когда-нибудь приходилось видеть одержимого?
– Да. Здесь, позавчера.
– А! Наверное бедную Катюшу! Вот, как раз, типичный пример душевного заболевания, не поддающегося медикаментозному воздействию. Так как причина заболевания духовная – грех, так и инструмент исцеления духовный – Благодать Святого Духа! А, в обычной психиатрической больнице её бы закололи аминазином с галапиридолом, или добили бы в Казани электрошоком.
– Дмитрий Илларионович! А, не секрет, как вы в Бога уверовали?
– Не секрет, конечно. Если Вам, Алексей, это интересно, могу рассказать. К серьёзным размышлениям о Боге, меня подтолкнули два случая из врачебной практики, ещё в Новосибирске. Собственно, я и до того, Бога никогда не отрицал, тем более не хулил, но, как человек получивший сугубо материалистическое медицинское образование, в таком виде нам его тогда давали, от вопросов религиозных я был весьма далёк.
– Служа уже в центральной областной психиатрической больнице штатным психиатром в четвёртом отделении, и, сталкиваясь с отдельными проявлениями отклонений человеческой психики, не описанными в советских учебниках, я, по природной своей пытливости стал интересоваться опытом предыдущих поколений докторов, включая дореволюционных. Там я обнаружил объяснения некоторых своих недоумений, но все они были так или иначе связаны с религиозными понятиями о душе и душевных болезнях. В частности, тогда я в первый раз встретился с понятием «одержимости» или «беснования», и в приведённых примерах опознал явные совпадения с наблюдениями из своей собственной практики. Несмотря на всю архаичность изложения, некоторые принципы подхода к диагностике и лечению душевнобольных показались мне заслуживающими внимания и я решился на эксперимент. Вместе с таким же как я молодым доктором М. (сейчас он священник и настоятель домовой церкви во вновь организованном православном отделении той же центральной областной психиатрической больницы, где мы с ним тогда служили вместе) мы решили опробовать старинный способ определения одержимости с помощью святой воды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49