Мириам указала на трехэтажное здание за автостоянкой клиники. На залитой солнцем террасе клевали носами престарелые пациенты в инвалидных креслах. При виде моего изодранного комбинезона они заметно оживились, начали указывать на меня руками и о чем-то спорить. Надо думать, они были утром свидетелями того, как немилосердно дымящая «Сессна» летела в сторону реки, сшибая попутно верхушки деревьев.
Мы помедлили на автостоянке в ожидании, пока подбегут дети. Не замечая, что я искоса за ней наблюдаю, доктор Мириам привалилась спиной к какой-то машине и начала выколупывать из-под ногтя крупицу грязи. Не знаю, что тому причиной, возможно – жар, отраженный от зеркально отшлифованного кузова, и мое собственное полуобнаженное тело, но меня обуяло жгучее влечение к этой молодой женщине с ее облупленным педикюром, с изгвазданными о траву пятками, с головокружительным запахом бедер ее и подмышек и даже с сомнительным следом телесных выделений кого-то из пациентов на ее белом халате. Мириам сощелкнула извлеченную из-под ногтя грязь на траву, словно даруя парку частицу изобилия, неустанно струящегося сквозь все ее поры. Я чувствовал, что причина этой неопрятности лежит не в пренебрежении гигиеной, а в полном, нерассуждающем приятии природы во всех, пусть и самых будничных ее проявлениях, в сопричастности. Я знал, что она пользует своих пациентов припарками из земли и слюны, скатанными в ее сильных пальцах, разогретыми между ее бедер. Оглушенный ее запахом, я хотел взять ее, покрыть, как жеребец, кроющий здоровую, нагулянную кобылу.
– Блейк?
Теперь наблюдала она за мной, наблюдала не без дружелюбия, словно знала, что я совсем не обычный летчик, и намеренно позволяла себе увлечься мной. Когда подбежали дети, она наклонилась и обняла их, каждого по очереди, весело улыбаясь, когда липкие пальцы девочки стали нащупывать ее рот.
Слепая… Теперь я понял, почему эти обиженные природой дети все время держатся вместе: они объединяют свои возможности. Мозгом неразлучной троицы была девочка с ее живым, смышленым личиком и любопытным, вздернутым носиком. Старший из мальчиков, плотный, коренастый даун с тяжелым, похожим на бомбоубежище лбом был ее верным поводырем, он не отходил от девочки ни на шаг и бережно помогал ей избегать препятствий. Кроме того, он непрерывно бормотал комментарии ко всему окружающему, представляя своей слепой подружке радужную, как мне показалось, картину приветливого, ласкового мира.
Третий – маленький рыжеволосый мальчик – постоянно дрожал от возбуждения, словно раз за разом наново открывал острую, яростную радость жизни. Когда он смотрел на пронизанный солнцем парк, каждый лист, каждый цветок словно полнился обещанием неслыханных наслаждений.
Я смотрел, как они снуют вокруг, залезают в стоящие на площадке машины, снова выскакивают наружу. Мне нравились эти дети, их самодостаточность, мне очень хотелось бы помочь им – но как? Сама собою вспомнилась та история, когда я вообразил себя Гаммельнским крысоловом. Где-то в этом парке должен таиться миниатюрный рай, место, где я мог бы одарить слепую девочку зрением, спасти-ка – крепкими ногами, дауна – острым разумом.
– Что тебе, Рейчел? – Доктор Мириам наклонилась, чтобы разобрать торопливый шепот девочки. – Рейчел очень хочет узнать, как вы выглядите. Я так и не сумела до конца убедить ее, что вы не личный посланник архангела Михаила.
Гибкие, проворные руки уже начали изучать контуры моего лица. Подобно своим дружкам, Рейчел находилась в сложных отношениях с реальностью. Я поднял девочку на руки, отчасти – чтобы она ненароком не стукнула меня по болезненно нывшим ребрам. Ее легкое дыхание овевало мое лицо, ее пальцы возбужденными мошками плясали по моим щекам и подбородку, залезали в рот и ноздри. Когда она тронула мою губу, я ощутил острую, почти сладостную боль. Правой рукой я крепко прижал ее бедра к своему животу.
Даун дергал меня за руки, из-под нависшего лба сверкали встревоженные глаза. Девочка закричала, рывком отстранив слепое лицо от моих губ.
– Блейк! Отпустите ее! – Доктор Мириам выхватила Рейчел из моих рук, в ее потрясенных глазах стоял вопрос, неужели я всегда так себя веду.
Ярдах в пятидесяти от нас, в тени развесистых буков, стоял отец Уингейт с брезентовым стулом и той самой корзиной в руках; он смотрел на меня, как на сбежавшего из-под стражи преступника. Я понимал, что он был свидетелем всей предыдущей сцены. Доктор Мириам опустила девочку на землю.
– Дэвид, Джейми, возьмите Рейчел с собой.
Девочка неуверенно побрела прочь, под защиту дауна, который находился в явном недоумении, действительно ли я испугал его подопечную. Затем вся троица умчалась в парк; руки Рейчел чертили в воздухе контуры некоего фантастического лица.
– Что она увидела?
– Судя по всему, некую странную птицу.
Доктор Мириам заступила между мной и убегающими детьми – надо думать, чтобы я за ними не погнался. Мои руки все еще подрагивали от недавнего, когда я обнимал девочку, усилия. Я знал, что доктор Мириам прекрасно осведомлена о моем кратком сексуальном припадке и едва ли не опасается, что я сию же секунду потащу ее на заднее сиденье ближайшей машины. Интересно, насколько яростно стала бы она сопротивляться? Когда мы вошли в клинику, она все время держалась рядом со мной, чтобы я, упаси бог, не бросился на какую-нибудь из бродивших по холлу старушек.
Однако минутой позднее, в своем кабинете, она безбоязненно – или намеренно? – повернулась ко мне спиной, почти провоцируя меня обнять ее за талию. Она все еще не пришла в себя от возбуждения, вызванного моей аварийной посадкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66