Девочка-подросток с обнаженной грудью вышла из бассейна и остановилась на его краю, высмаркивая воду из носа. Ее светлые волосы растрепались и прилипли к плечам. Она с криком кинулась в воду, с шумом подняв фонтан брызг.– Милая, правда? Красивая, хотя и испорченная.– Ну…– Я смотрел, как девочка-подросток плескалась в мелководной части бассейна, радостными возгласами приветствуя радужные блики на его поверхности. – Она хорошенькая, это точно.– Хорошенькая? Мой бог, вы явно вращались среди каких-то гангстеров. У меня бы язык не повернулся назвать ее привлекательной.Я продолжал наблюдать за вылезавшей из бассейна и снова игриво шлепавшейся в воду девочкой, и не сразу сообразил, что Кроуфорд смотрел не на бассейн, а на столик под тентом возле ближайшего бунгало. Рядом стоял худощавый седовласый мужчина в шелковом халате, с красивым профилем актера, пользующегося популярностью у женщин. Он помахал рукой девочке, резвившейся в бассейне, и поднял бокал, выражая тем самым восторг ее энергичными, но неумелыми прыжками в воду. До него было немногим больше тридцати футов, и я смог разглядеть задумчивую улыбку на его тонких губах.– Сэнджер? Так вот где эти его бунгало…– Его райский сад. – Кроуфорд закусил зубами грязную планку жалюзи. – Он может разыгрывать здесь из себя бога, Адама и змия, даже не снимая фигового листка. Одно из бунгало – кабинет, где он принимает пациенток. В другом домике он поселил француженку с дочерью, той девочкой, что плещется в бассейне. Третье он делит со своей последней протеже. Вон она, под зонтиком.В шезлонге под зонтиком сидела молодая женщина в хлопчатобумажной ночной сорочке вроде тех, что выдаются в приемных отделениях больниц «скорой помощи». Одна ее рука покоилась на стопке нечитанных книг в бумажном переплете, и мы могли разглядеть воспаленные следы бесчисленных инъекций, покрывавших кожу от запястья до локтя. Она отрешенно играла пустым медицинским стаканчиком, словно ни на чем не могла сосредоточить внимание, пока не получит следующую дозу. Ее черные волосы были острижены очень коротко, так что почти виднелся голый череп, и не скрывали глубоких шрамов над висками. Когда она повернулась к бассейну, солнце сверкнуло на золотых колечках в ее правой ноздре и нижней губе, на мгновение осветив болезненно-желтое лицо. При взгляде на ее запавшие щеки я вспомнил наркоманов в тюремной больнице Кантона, пристрастившихся к героину, равнодушно выслушивавших смертные приговоры, потому что мысленно уже заняли места в тележке, на которой их повезут на казнь.И все же, рассматривая эту молодую женщину, абсолютно разрушенную наркотиками душевно и физически, я не мог отделаться от ощущения, что какие-то остатки собственной воли, что-то похожее на своенравие все еще борется в ее душе, стремясь вырваться из глубин психотропного транса, в который вверг ее Сэнджер. Она казалась печальной и замкнутой, но ее взгляд нет-нет да и сосредоточивался на каком-то образе, на воспоминании о том времени, когда она еще была жива. Потом ее губы искривила улыбка то ли стыда, то ли отвращения, и она повернула голову, бросив удивленный, даже озорной взгляд на степенные бунгало и бассейн с чистой водой: ни дать ни взять принцесса, заточенная в башне, которая разыскивает, чем бы помахать из окна спасителю, узница добрых намерений профессиональной медицины. Ей место не здесь, а в притоне наркоманов с запачканным гноем матрацем, в королевстве игл общего пользования и безнадежности, где все забыли о морали. На фоне декораций Костасоль с его безупречными виллами и благоразумными гражданами она казалась символом безумного, свободного, обреченного мира. Я впервые понял, почему Андерсон и Кроуфорд так дорожили Биби Янсен.– Заинтересовались, Чарльз? – спросил Кроуфорд. – Наша героиновая белая леди.– Кто она?– Лори Фокс. Работала в одном из клубов Фуэнхиролы, пока не попала в лапы Сэнджеру. Отец – врач в местной клинике. После гибели жены в автокатастрофе он пристрастился к героину и приучил к наркотикам Лори. Она играла в нескольких дешевых телесериалах, которые сняли здесь, на побережье.– Ну и что, хорошие получились фильмы?– Сами сериалы барахло, но она хорошо смотрится на экране. У нее тонкие черты лица.– И теперь она с Сэнджером? Как это ему удалось?– У него особые таланты и особые потребности.Маленькая француженка опять пронзительно вскрикнула и нырнула в воду. Всколыхнувшись, поверхность бассейна озарила сад вспышкой света. Лори Фокс вздрогнула и на ощупь нашла руку Сэнджера. Он стоял позади нее, поглаживая ее коротко остриженные волосы щеткой с серебристой спинкой. Стараясь ее успокоить, он спустил с ее плеч ночную сорочку и стал нежно, едва касаясь, точно любовник, втирать в ее кожу крем от загара. Она взяла его руку, стерла с нее крем, а потом положила себе на грудь.Непосредственность ее чувственного отклика, бесстыдство, с которым она выставляла напоказ свою тайную женскую сущность, похоже, вывели Кроуфорда из себя. Пластинки жалюзи выскользнули из его рук и ударились о стекло, но он взял себя в руки и остановил их. Пыльное стекло запотело от его негромкого дыхания, участившегося то ли от злобы, то ли от восхищения и чувственного наслаждения.– Лори…– пробормотал он. – Она ваша звезда, Чарльз.– Вы уверены? Она сможет играть?– Надеюсь, что нет. Она просто должна… появиться на экране. Вашему клубу кинолюбителей она понравится.– Я подумаю об этом. Вы с ней встречались?– Конечно. Бетти Шенд владеет половиной того клуба в Фуэнхироле.– Что же, все возможно. По-моему, у Сэнджера ей хорошо.– У Сэнджера никому не может быть хорошо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108