Константин Михайлович Станюкович: «Матросик»

Константин Михайлович Станюкович
Матросик


«Морские рассказы» – 0



OCR & SpellCheck: Zmiy (zpdd@chat.ru), 16 декабря 2001 publ.
«К.М.Станюкович. «Морские рассказы»»: Издательство «Юнацтва»; Минск; 1981
Константин Михайлович СтанюковичМатросикИз цикла «Морские рассказы»
I Двое суток русский военный клипер «Жемчуг» штормовал, как говорят моряки.Двое суток он выдерживал жестокий ураган в Индийском океане, вблизи западного берега Северной Африки, встретив врага со спущенными стеньгами, под несколькими штормовыми парусами, с наглухо задраенными люками и с протянутыми на верхней палубе леерами.Положение было серьезное.В те ужасные долгие часы, когда ураган напрягал все свои силы, с диким воем потрясая мачты и завывая в трепыхавшихся снастях, и когда громадные, высокие и пенящиеся волны с бешенством нападали на маленький клипер со всех сторон, вкатываясь верхушками на палубу, и кидали его, словно щепку, готовые его поглотить, — в такие часы, казавшиеся вечностью, смерть витала перед глазами моряков. Эти водяные горы казались неминуемой общей братской могилой. И сердца даже бывалых и мужественных людей замирали в предсмертной тоске, хотя лица их и были сурово-спокойны и напряженно-серьезны.К вечеру вторых суток буря несколько затихла, и все на клипере радостно и благодарно вздохнули, понимая, казалось, с большой ясностью, от какой избавились опасности и как были близки к смерти.Клипер, хорошо построенный, не особенно пострадал во время трепки. В нескольких местах волны проломали борт; офицерский катер и капитанский вельбот были сорваны с боканцев в океан — вот и всего.Несмотря на то, что буря заметно стихала и «Жемчуг» был уже вне опасности, и капитан и старший штурман, видимо, чем-то озабоченные, оба с истомленными, осунувшимися и серьезными лицами, не сходили с мостика, тревожно вглядываясь в мрак наступившей ночи.Казалось, теперь можно было бы поставить достаточно парусов и нестись со свежим попутным ветром к югу, но капитан — небольшой сухощавый человек лет под сорок, довольно сурового вида — вместо того приказал на ночь поставить только зарифленные марселя, бизань и фор-стеньги-стаксель и держаться в крутой бейдевинд, чтобы клипер, так сказать, топтался на месте.Такое решение принято было капитаном потому, что он не знал точно места, где находится в данное время «Жемчуг». В течение двух суток урагана солнце ни на минуту не показывалось, и, следовательно, нельзя было по высоте солнца определить широту и долготу места. Не видно было ни луны, ни звезд, по которым тоже возможно определиться, как говорят моряки.А между тем ураган мог отнести клипер к берегам Африки, берега же эти были негостеприимны. Много рифов и подводных мелей было около них, и «Жемчуг», избавившись от одной опасности, легко мог набежать на другую, едва ли не худшую.И теперь ночь была темна. На подернутом облаками небе ни одной звездочки.Среди этой тьмы клипер покачивался на волнах, все еще сердито разбивающихся о бока «Жемчуга», и вахтенный офицер, молодой мичман, то и дело вскрикивал часовым на баке:— Вперед смотреть!Нередко тоже раздавался его молодой звонкий голос:— На марса-фалах стоять!На эти предупреждающие окрики и часовые на баке и вахтенные матросы, стоящие у марса-фалов, тотчас же отвечали:— Есть, смотрим! Есть, стоим!— Все равно ничего не увидать в этой проклятой тьме! — сердито проворчал капитан себе под нос, ни к кому не обращаясь.И минуту спустя приказал вахтенному офицеру:— Велите разводить пары!— Есть!Мичман послал рассыльного за старшим механиком и вслед за тем дернул ручку машинного телеграфа.Капитан почти не спал двое суток, позволяя себе вздремнуть в своей каюте час-другой, во время которых на мостике капитана заменял старший офицер.И теперь его жестоко клонило ко сну.Но он простоял еще два часа, пока не были готовы пары, и только тогда решил сойти отдохнуть.Перед уходом он тихо заметил старшему штурману, стоявшему у компаса:— Береженого и бог бережет, Степан Степаныч!— Совершенно верно-с, Иван Семеныч! — подтвердил старший штурман.— И если, не дай бог, нанесет нас на мель…Старший штурман угрюмо сплюнул и сурово сказал:— Зачем наносить!— Так все же машина поможет. Не так ли, Степан Степаныч?Судя по тону голоса капитана, ему очень хотелось слышать от старого, опытного, много плававшего штурмана подтверждение своих слов, которым он и сам едва ли очень верил.Что, в самом деле, могла сделать машина, да еще не особенно сильная, при таком свежем ветре и громадном волнении!— Конечно-с! — лаконически ответил старший штурман.Но его лицо, слабо освещенное светом, падавшим от компаса, старое, угрюмо-спокойное лицо, густо поросшее седыми баками, по-видимому нисколько не разделяло надежд капитана на действительность помощи машины.И, словно бы желая в свою очередь успокоить свою тайную тревогу и тревогу капитана, он прибавил:— Положим, ураган жарил по направлению к берегу, но все же в начале урагана мы были в пятидесяти милях от берега и держались в бейдевинд… Вот, бог даст, завтра определимся… А теперь вам выспаться следует, Иван Семеныч!— То-то очень спать хочется… Пойду вздремнуть.И, обращаясь к вахтенному офицеру, громко и властно сказал:— Хорошенько вперед смотреть!.. Как бы берега близко не было… Чуть что заметите, дайте знать!— Есть! — ответил мичман.Капитан ушел и, не раздеваясь, бросился, как был, в кожане поверх сюртука и в фуражке, на диван и мгновенно уснул. II Притулившись на баке у наветренного борта, кучка вахтенных матросов, одетых в кожаны, с зюйдвестками на головах, тихо лясничала.
1 2 3