Муна шепнула ему на ухо:
– Это по вашему приказу подложили в багажник героин, не так ли? Катя звонила мне. Она сказала, что отомстит вам. Это ужасно!
– Вы бы предпочли, чтобы я убил ее? – спросил Малко.
Муна вздрогнула, потом сказала:
– Спасибо, что не убили.
Если бы не ожог на ягодице, Малко мог бы считать, что предшествующие кошмарные дни рассеялись, как дым.
– Вам здесь нравится? – спросила Муна.
– Да. Икра отличная и водка вполне сносная.
– Приглашаю вас на ужин, – сказала Муна.
Она взяла Малко за руку и подвела его к группе, с которой только что рассталась.
– Представляю вам князя Малко, – сказала она. – Мы познакомились в Европе.
Мужчины осклабились, так как все же были хорошо воспитаны. Один спросил с явным коварством:
– Кстати, где сейчас Халил?
Малко поймал мяч на лету.
– Я поеду за ним завтра. Он уехал отдохнуть.
Он встретил одобрительный взгляд Муны. Завтра Халил Жезин обедает в ресторане «Сен-Жорж» с китайской делегацией. Во второй половине дня должен быть подписан протокол о продаже «Боингов». Джерри Купер отправил в Вашингтон длинную телеграмму с полным отчетом о «деле» и его скорой развязке... КГБ на некоторое время обезврежен. Неожиданно Малко заметил Эли, скромно сидящего в углу.
Он тотчас же подозвал метрдотеля.
– Отнесите тому мужчине в углу бутылку шампанского и большую банку икры. От моего имени.
К Муне подошел седовласый мужчина.
– Вы танцуете?
Ливанка серьезно ответила:
– Моему супругу не нравится, когда я танцую с другими мужчинами.
Она выпила бокал шампанского и, не говоря ни слова, увлекла Малко на площадку.
* * *
Халил Жезин выгрузился из «роллс-ройса» и подошел к Малко. Наверное, он еще не оправился после недавних волнений, но лицо его было отдохнувшим.
– Браво! – пропел он фальцетом. – Теперь я могу дышать. Мне уже надоели горы...
Хлопнула другая дверца «роллса», и из машины вышел маленький человек с козлиной бородкой, блестящими глазами и чувственным ртом любителя пожить. На нем была грязная сутана. Халил пришел в восторг от недоумения Малко.
– Представляю вам отца Дури, одного из самых выдающихся иезуитов «Компании». Он помог мне в этом испытании и готов еще на большее, не правда ли, святой отец?
– Разумеется, сын мой, – ответил иезуит на сносном французском. – Я должен оставить вас, господа. Спешу на предвыборное собрание в «Старко»... Благослови вас Бог.
Он перекрестил воздух и удалился раскачивающейся походкой горца. Малко заметил два больших горба на обоих бедрах иезуита.
– Он что, набил карманы молитвенниками? – спросил он.
Халил от души рассмеялся.
– Нет, кольтами.
– Кольтами? – удивился Малко. – Значит, он не настоящий иезуит?
Халил чуть не лопнул от хохота.
– Нет, самый что ни на есть настоящий. Сегодня утром перед отъездом он читал проповедь в церкви. Но он живет в местности, где люди очень агрессивны. Если там говорят, что кто-то умер естественной смертью, это значит, его убили. А у святого отца к тому же немало врагов. И он занимается политикой, иногда ему приходится защищать свои политические взгляды... тоже с оружием в руках.
– Он уже убивал людей?
– Он ни разу не выстрелил ни в церкви, ни в спину кому-либо.
– И у него не было неприятностей с высшими инстанциями?
– Нет. Всем известна его преданность христианскому делу. Он – единственный человек в округе, кто несет божье слово в самые фанатичные мусульманские деревни.
Странный иезуит скрылся из виду. Малко подумал, что отец Дури чаще занимается мирскими делами, чем церковными.
– Конечно, он хитрая бестия, – продолжал Халил. – Но меня обожает, потому что я оплачиваю его избирательные кампании. Отчасти своим депутатским местом он обязан мне.
Он взял Малко под руку и подвел его к «роллсу».
– Нас ждет шампанское. Муна сказала мне, что вчера вечером встретила вас в Клубе.
«Роллс» вырулил на улицу Алланби и повернул на Портовую. Они медленно ехали вдоль моря. За рулем сидел горец Бешир.
– Выпьем за наш успех, – предложил Халил Жезин.
На сиденье машины стояла в ведерке со льдом бутылка «Дома Периньон». Ливанец наполнил бокалы.
Малко поднес ледяной напиток к губам. Он заслужил передышку. До сих пор его пребывание в Бейруте было скорее изнуряющим.
* * *
Майор Юрий Давидян пил уже седьмую рюмку коньяка, не советского, а настоящего, французского. Бармен искоса поглядывал на него: он впервые видел этого иностранца в таком состоянии. Но у Давидяна были на то причины: час назад он получил из Москвы телеграмму, подтверждающую, что устранение Халила Жезина остается обязательным в случае, если он не откажется подписать контракт с китайцами на продажу «Боингов».
Разумеется, он может ответить, что не имеет информации обо всем этом. Но тогда прощай благоустроенная жизнь в Бейруте. Его отзовут в Москву и назначат на невысокую бюрократическую должность.
Однако, если ему придется самому убирать Халила Жезина, это может привести к гораздо более тяжелым последствиям. В лучшем случае он отделается несколькими годами ливанской тюрьмы, а в худшем его представят к званию Героя Советского Союза посмертно... Он заметил знакомого английского журналиста, поддерживающего прекрасные отношения с палестинцами. Недавно во время очередного угона самолета они даже дозволили ему вести прямой репортаж о всей операции.
Давидян вспомнил об одной фразе, касающейся Халила Жезина. Взяв недопитую рюмку, он подошел к англичанину, сделавшему вид, что только сейчас его заметил.
– Какой приятный сюрприз! – воскликнул англичанин. – Как идут дела Аэрофлота?
– Неплохо, – весело ответил Давидян.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40