После моей смерти она лишится всего.
Малко ничего не ответил. Что творится в голове женщины, узнать невозможно.
– Я бы очень хотел познакомиться с Муной, – сказал он. – А пока необходимо усилить вашу охрану. Кстати, могу я вас кое о чем попросить?
Ливанец настороженно нахмурил брови.
– Разумеется.
– Скажите вашей жене, что после встречи со мной вы оставили сомнения и договор с китайцами собираетесь подписать...
Халил Жезин побледнел, щеки его задрожали.
– Вы... вы хотите убить меня, – пробормотал он.
Золотистые глаза Малко внимательно посмотрели на Жезина.
– Вы только что сказали, что полностью доверяете своей жене. Следовательно, вы ничем не рискуете.
Ливанец вынул носовой платок и вытер лоб. В дверь постучали, и в комнату вошла Ури с круглым хлебом в руках. Она что-то сказала Халилу по-арабски и, многозначительно взглянув на Малко, вышла.
Малко с удивлением смотрел на хлеб. Для полдника еще рано.
Ливанец разломил хлеб на две части, и из него выпало три рулончика из свернутых банкнот. Да, деньги Халила Жезина не всегда были чистыми...
Ливанец сунул банкноты в ящик стола, смел хлебные крошки и взглянул на Малко.
– Напрасно я впутался в эту историю, – вздохнул он.
– Может быть, кто-нибудь, кроме Муны, все же был посвящен в это дело? Или есть какой-нибудь другой след?
Халил Жезин дрожащей рукой закурил сигарету, затянулся и сказал:
– Я знаю, что в тот вечер, когда был убит Авель, он был в казино с одной девушкой. Она утверждает, что видела убийцу и могла бы его узнать. Плотный мужчина в очках, с седыми волосами...
– Кто она?
– Француженка, танцовщица в шоу, зовут Мирей. Я могу вам дать ее адрес.
Малко протер свои черные очки. Какая странная история, снова подумалось ему.
– Вы ливанец, – сказал он, – и вы занимаете высокое положение. Почему полиция ничего не предпринимает для вашей защиты?
Халил Жезин иронично улыбнулся.
– Полиция даже довольна всем этим, потому что никак не может уличить меня в торговле гашишем. И не хочет даже вмешиваться в эту историю. Полицейские только допросили Мирей.
Он посмотрел на карманные золотые часы величиной с гранату.
– Я должен идти. Я отвезу вас по дороге. Передайте Куперу, что я ничего не подпишу, пока вы не найдете убийцу моих братьев.
Он тяжело поднялся с кресла и нажал на кнопку переговорного устройства.
– Бешир! Омар!
Не дожидаясь ответа, он вышел из кабинета в сопровождении Малко. Проходя мимо Ури, что-то сказал ей по-арабски. К нему подошли два парня, здоровых и свирепых усача. Он объяснил Малко:
– Это горцы, которых мне прислал один друг, отец Ури. Я финансирую его избирательные кампании. Ребята смелые, но к городу еще не привыкли, так что это скорее моральная поддержка.
Вся небольшая группа вышла на лестницу. Оба телохранителя спустились первыми и, стоя в дверях, подозрительно оглядели безобидных торговцев фисташками.
– Самое ужасное, – сказал Жезин, – что я не знаю, чего мне нужно опасаться.
Он протянул связку ключей Беширу. Горец побежал к черному «роллс-ройсу», припаркованному на противоположной стороне проезжей части. На улице бурно шла торговля. Вдали виднелась голубая полоска Средиземного моря.
Бешир сел за руль. Если машине суждено взорваться, то погибнет горец. Ливанец угадал, о чем думает Малко, и сказал, тряся всеми подбородками:
– Ливан – еще молодая страна, окончательно не сформировавшаяся. Здесь так много насилия, особенно в периоды избирательных кампаний, на пороге которых мы стоим. Во время этих кампаний в стране расходуется больше боеприпасов, чем, скажем, за шестидневную войну. Поэтому не стоит ничему удивляться.
Халил Жезин невозмутимо пересек улицу и сам сел за руль. Малко сел рядом с ним, а оба телохранителя устроились сзади. Благодаря затемненным стеклам снаружи нельзя было увидеть, кто находится в машине.
Хотя Халил Жезин, разумеется, не был защищен от винтовки с оптическим прицелом. Особенно если бы она находилась в руках профессионала.
Он вел машину медленно, не обращая внимания на разъяренные окрики таксистов.
– Я не могу так жить дальше, – снова заговорил он. – Мое сердце не выдержит. Я не могу выйти, пройтись по улице, пойти в клуб.
Малко посочувствовал этому эпикурейцу-негодяю, вовлеченному в кровавую историю.
– Вы можете меня подбросить на улицу Фониция? – спросил он.
– Разумеется, – ответил Халил Жезин и предложил: – Приходите завтра к нам на обед. Муна будет дома.
«Роллс» вырулил на улицу, спускающуюся к Фониции. На углу возвышался каркас строящегося сорокаэтажного отеля «Холидей Инн». Как во всех восточных городах, современные здания чередовались здесь с пустырями и старыми домами.
Малко простился с Халилом Жезином, вышел из машины и стал подниматься по эскалатору в холл.
Зазвонил телефон. Малко выскочил из ванной, чуть не поскользнувшись, и снял трубку. Никто, кроме Джерри Купера, не знал, что он в Бейруте.
– Князь Малко? – спросил робкий голос.
– Я слушаю.
Небольшая пауза.
– Это Ури. Господин Жезин попросил меня быть вашим гидом в Бейруте.
Малко улыбнулся: да, ливанец любил жизнь.
– Где вы находитесь? – спросил он.
– Я в холле. Хотите, чтобы я поднялась?
Халил Жезин широко представлял себе гостеприимство. Малко вспомнил о чувственных губах девушки. Но прежде всего он хотел выйти на след Мирей. Ури могла задержать начало его расследования.
– Я спускаюсь сам, – твердо сказал он. – К тому же я спешу.
Ури многозначительно вздохнула.
– Очень жаль.
Глава 5
– Мадемуазель Мирей уехала на каникулы.
Портье резиденции Беверле весело наблюдал за неприкрытой растерянностью Малко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40