С краткой приветственной речью выступили
сопредседатели Ааво Р.Харитонов и Энтони Родригес.
...Сенсационная победа новобатумского "Реала" в одной восьмой Кубка
Галактики. Счет 6:0. Шансы "Реала" растут. "Челеста" в панике!
...Обострилось положение на планете Дархай. Ограниченные столкновения
вдоль демаркационной линии. Человеческие жертвы незначительны.

2
Дархай. Пао-Тун. 13 день 7 месяца 5 года Свободы.
Барал-Гур. 28 день 4 месяца 1147 года Оранжевой Эры.
24 мая 2098 года по Галактическому исчислению.
Подтянутые седовласые люди, разделенные лишь полированным дубовым
столом, давно и хорошо знали друг друга. Из таких мест, как Дархай, послов
отзывают не часто. Но последние пять лет они виделись реже, чем им бы
хотелось. Местные политические склоки, дикие с точки зрения
цивилизованного человека, в конечном итоге привели не только к расколу
Дархая, но и к разрыву Империи с Единым Союзом. Посол Союза остался в
освобожденном Пао-Туне; посол Демократической Конфедерации Галактики
покинул город. Впрочем, ему и раньше древний Барал-Гур нравился больше.
Самым неприятным в этой ситуации оказалась прерванная на пять лет
традиция совместных рыбалок. А ведь бывало, да и как бывало! Дон Мигель
умел готовить циципао в красном вине. "Это воистину восхитительно", -
сказал Бессмертная Владыка, по недосмотру однажды попавший на их пикничок.
После этой досадной случайности дон Мигель частенько жаловался коллеге
Хаджибулле не беспардонность молодчиков из секретной службы Чертога, чье
стремление к кулинарным познаниям изрядно превышало их профессиональные
способности.
Да, бывало. А теперь послы сидели, разделенные гладкой доской стола.
- Ну что, дон Мигель, подождем еще полчаса?
- Пожалуй. Куда они денутся, коллега?
- Вы уже оформили бланк 38 дробь 7?
- Разумеется, как, очевидно, и вы. Великая все-таки вещь квота.
- Да, в наше время такого не было...
Синхронно зазвонили телефоны. Повесив трубки, послы посмотрели друг
на друга.
- Ситуация обостряется.
- Увы, коллега.
- Простите, но вы, вероятно, затребовали весь лимит?
- Конечно. Все пятьдесят. Пусть раскошеливаются.
- Полностью согласен. Значит, пятьдесят на пятьдесят? Ну что ж, эти
игрушки стоят друг друга.
Дон Мигель знал, что говорит. Когда-то в юности, до наступления эпохи
равновесия и "Декларации о роспуске армий", он был танкистом. И по сей
день посол частенько перечитывал на сон грядущий Гудериана. Впрочем,
коллеге Хаджибулле этого было не понять: он служил в авиации и встречаться
в те дни им, кажется, не приходилось.
- Они, однако же, затягивают, - Хаджибулла посмотрел на часы. - Что
такое?
- Думаю, все в порядке. Уже недолго. Включать?
- Давайте!
Панель приемника осветилась и дружескую тишину кабинета рассек
гортанный, резковатый для слуха голос: "Братья и Сестры!"...
- Братья и сестры! Дети Свободного Дархая! - Вождь подался вперед, и,
на шаг опередив его, к краю трибуны выдвинулись молоденькие автоматчики. -
Мы не хотели войны, нас вынудили. Веками дархаец-созидатель,
дархаец-труженик был не более, чем грязью под ногами нелюдей в оранжевых
накидках. Вам ли говорить, какова была судьба жителей гор и Долины?
Тысячами жизней вымощена дорога к возлюбленной Свободе; ее еще нет, есть
только слабые ростки грядущих дней, когда каждый дархаец увидит Солнце. Мы
вступили на эту дорогу без трепета - и никто не сможет заставить нас
свернуть или остановиться!
- Дай-дан-дао-ду! - коротким ревом взорвалась толпа и снова замерла.
Сотни тысяч глаз были устремлены на хрупкую фигуру Любимого и Родного. В
эту минуту каждый ощущал себя лишь крохотной искрой могучего факела
Свободы, зажженного восемь лет назад этим худощавым седым человеком.
Впрочем, нет, не человеком. Вождем!
Великий город Пао-Тун пятнистой курткой борца раскинулся на
окровавленном глиноземе Долины. Пять лет назад, после кровавых боев, здесь
простирались только развалины. Не боги, ушедшие вместе с полосатыми в
священный Барал-Гур, а люди, стоящие сейчас перед трибуной, восстановили
его и сделали еще более прекрасным по безошибочным наметкам Любимого и
Родного. Только проспекты остались незамощенными, как и тысячелетие назад.
Ибо Вождь сказал: "Обычаи следует уважать".
- Родные мои! Врага ничто не остановит, если мы не сплотимся.
Смотрите! - один из автоматчиков вытолкнул к самому краю трибуны мальчишку
в рваном, свисающем клочьями комбинезоне. - Этот юный герой - вестник
Восемьдесят Пятой, Бессмертной, заставы. Сколько могли, они задерживали
врага и пали смертью героев. Почтим их память...
- Дай. Дан. Дао. Ду, - мерно произнесла площадь.
- Чем можем мы воздать героям? Если бы кайченг Ту Самай был жив,
сегодня он стал бы даоченгом. Я думаю, юный борец А Ладжок не посрамит
этого звания...
Из толпы вырвался крик:
- Равняемся на Ладжока!
- Мальчик, с честью носи эти нашивки. И помни: народ не любит
угнетателей! - Вождь приблизил подростка к себе, приобнял и заглянул прямо
в глаза. - Борьба продолжается. Мы победим!
С криками "Дай-дан-дао-ду!" толпа растекалась.
Адъютант, неслышно возникнув на трибуне, почтительно наклонил голову:
- Посол ожидает, брат Вождь...

Плотные оранжевые портьеры гасили мелодичный перезвон мириад
священных бубенцов. Начальник Генштаба был, как всегда, подтянут и
сдержан.
1 2 3 4 5 6