В случаях преобладания коллективного материала продуцируются важные сновидения. Первобытные люди называют их "великими снами" и считают знаковыми для племени. С таким же фактом мы сталкиваемся в греческой и римской цивилизациях, где о таких сновидениях сообщалось ареопагу или сенату. Такие сновидения человек часто видит в решающие моменты или периоды своей жизни: в детстве, в возрасте от 3 до 6 лет; в подростковом возрасте от 14 до 16 лет; в период зрелости, от 20 до 25 лет; в середине жизненного пути от 35 до 40 лет; и перед смертью. Они случаются также в особо важных психологических ситуациях. Кажется, что такие сновидения приходили, в основном, в тех случаях, когда первобытный человек или человек, живший в античный период, считал необходимым провести определенные религиозные или магические ритуалы, чтобы достичь благоприятных для себя результатов или с этой же целью снискать благосклонность богов.
Мы вполне можем допустить, что личные сновидения обуславливаются личными проблемами и заботами. Мы не столь уверены в своих утверждениях, когда речь идет о коллективных сновидениях, с их часто таинственными и архаическими образами, следы которых нельзя обнаружить в личных переживаниях. Однако история символов дает совершенно поразительные и убедительные параллели, без которых нам бы никогда не удалось понять смысл таких сновидений.
Этот факт позволяет осознать, насколько недостаточна психологическая подготовка психиатра. Невозможно, разумеется, оценить значение сравнительной психологии для теории галлюцинаций, если детально не изучить исторические и этнические символы. Едва приступив к качественному анализу шизофрении в цюрихской психиатрической клинике, мы осознали необходимость такой дополнительной информации. Естественно, мы исходили при этом из личностной медицинской психологии, какой ее представлял Фрейд. Но вскоре мы столкнулись с тем, что в своей основной структуре человеческая психика столь же мало личностна, как и тело. В значительно большей степени это нечто унаследованное и универсальное. Логика интеллекта, разум сердца (raison du coeur), эмоции, инстинкты, основные образы и формы воображения в некотором роде имеют большее сходство с кантовской таблицей априорных категорий или с "идеями" Платона, чем с причудами, подробностями, капризами и хитростями нашего личного разума. Шизофрения, в частности, богата коллективными символами, у неврозов их значительно меньше, ибо, за редким исключением, для них характерно преобладание личностной психологии. Тот факт, что шизофрения взрывает основы психики, объясняет обилие коллективных символов, поскольку именно из этого материала состоят базовые структуры личности.
Исходя из такой точки зрения, можно заключить, что шизофреническое состояние рассудка (в той мере, как оно порождает архаический материал) обладает всеми свойствами "большого сна" - иными словами, что это важное событие, характеризуемое теми же "нуминозными" качествами, которые в первобытных культурах присваиваются магическому ритуалу. На самом деле безумец всегда считался человеком, одержимым духами или преследуемым демоном. Кстати, это вполне правильная интерпретация его психического состояния, ибо он охвачен автономными фигурами и мысленными формами. Первобытная оценка безумия в первую очередь учитывает следующую особенность, на которую следует обратить внимание: в ней личность, инициатива, волевое начало приписываются бессознательному - что опять же является правильной интерпретацией очевидных фактов. С точки зрения первобытного человека совершенно очевидно, что бессознательное по собственной воле захватило власть над эго. Согласно такому взгляду, ослаблено не эго; напротив, благодаря присутствию демона усилилось бессознательное. Таким образом, первобытный человек не ищет причину безумия в слабости сознания, напротив, он видит ее в необычной силе бессознательного.
Должен признаться, что ответить на вопрос, в чем тут дело, крайне сложно - в первичной слабости и соответствующей отстраненности сознания или в первичной силе бессознательного. От последней вероятности нельзя с легкостью отмахнуться, поскольку можно себе представить, что обширный архаический материал при шизофрении отражает наличие инфантильной и, соответственно, примитивной ментальности. Возможно, это вопрос атавизма. Я серьезно рассматриваю вероятность так называемого "задержанного развития", при котором сохраняется больший, чем обычно объем примитивной психологии, который не адаптируется к современным реалиям. Естественно, что в таких условиях существенная часть психики не успевает за нормальным развитием сознания. С годами расстояние между бессознательным и сознанием возрастает и порождает конфликт, остающийся вначале в латентном состоянии. Однако конфликт проявится, когда потребуется особое усилие по адаптации, когда сознанию надо будет прибегнуть к ресурсам бессознательного и инстинктивного; находившийся до этого в латентном состоянии примитивный разум внезапно извергает содержания, странность и нечеткость которых делает ассимиляцию невозможной. Во многих случаях именно в такой момент начинается психическое заболевание.
Следует обратить внимание на тот факт, что многие пациенты кажутся способными проявлять достаточно развитый уровень сознания, для которого порой характерна особая концентрированность, рационализм и упорство. Однако тут же следует отметить, что для такого сознания характерен ранний уход в защиту, что является признаком не силы, а слабости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111