Ежедневные уроки испанского, которые Тимуру и Алине давал Герман, ставший сотрудником Тиграна, были не делом, так – развлечением. Мальчишки прокалились средиземноморским солнцем, все чаще спрашивали: «Скоро домой?» Тимур не знал, что ответить. Приближалась осень, нужно было решать, в какую школу их отправлять. В испанскую? В английскую? В русскую? Была в Марбелье и русская школа для детей местной элиты.
Понемногу менялось настроение и у Алины. Однажды она сказала:
– У меня постоянно такое чувство, что я оглохла. Все вокруг говорят, размахивают руками, смеются. А я не понимаю, о чем они жестикулируют, чему смеются. Как будто между нами стекло. Стоит мне услышать обрывок русской речи, я готова бежать за этими людьми, как собачонка.
– Это называется ностальгией, – заметил Тимур.
– Не смейся, это очень серьезно. Ты не задумывался, кем станут наши дети? Испанцами? Нет, испанцами они не станут. И перестанут быть русскими. Перестанут быть осетинами. На двух осетинов станет меньше. Они превратятся в вечных чужаков. Мы-то как-нибудь проживем, в нас огромный запас родины, на наш век хватит. А они? Чужаки, изгои. Мы хотим им такой судьбы?
– Ты сама говорила – рай, – напомнил Тимур. – Тебе уже не нравится рай?
– Наверное, рай хорош. Для загробной жизни. Для земной жизни – не знаю. Не бывает вечного праздника. Вечный праздник в конце концов превращается в обычные будни.
– Что ты предлагаешь? Вернуться в Россию?
Алина неуверенно улыбнулась.
– Это решать тебе. Осетинские женщины не дают советов мужчинам.
И вот, вернулись. И что?
Чтобы сидеть в машине на обочине московской кольцевой дороги и ждать, когда приедет чиновник Козлов и заберет пакет с деньгами – гартам?
Странное существо человек. И то ему не так. И это ему не так. А что так?

III

Козлов подъехал на желтой «Волге» фирмы «Новое московское такси», безуспешно пытавшейся конкурировать на рынке извоза с частниками, захватившими самые выгодные стоянки у вокзалов и не желавшими их уступать, из-за чего возникали настоящие побоища, в которые милиция, получавшая с частников постоянную мзду, старалась не вмешиваться. Из «Волги» Козлов почему-то вышел не сразу, а когда вышел, с безразлично-озабоченным видом прошел мимо «БМВ» Тимура в торговый комплекс. Появился минут через двадцать, на ходу разглядывая малярный валик, упакованный в прозрачный пластик. И только тут, словно бы только что заметив Тимура, подошел к машине.
– Собрались делать ремонт? – полюбопытствовал Тимур, перекладывая пакет с деньгами на колени, чтобы освободить для Козлова переднее сиденье.
– Ремонт? – удивился он. – А, ремонт. Да, собрался. Хвоста не заметили?
– Хвоста?
– Слежки!
– Нет. А могла быть?
– Осторожность никогда не помешает. Ну что за погода, а? Говорят, в Каракасе круглый год температура двадцать два градуса и все цветет. В Венесуэле. Не случалось бывать? Мой знакомый был, до сих пор балдеет.
– В Венесуэле – нет. В Испании жил. Вечное лето только сначала хорошо. А потом начинаешь скучать по снегу. Будете пересчитывать? – спросил Тимур, показывая на пакет с деньгами.
Козлов не ответил.
– Считать, спрашиваю, будете? – повторил Тимур.
Козлов молчал. Тимур с недоумением взглянул на него и поразился. Он даже не представлял, что человек может так измениться за какие-то секунды. Лицо молодого чиновника покрыла смертная бледность, все черты обострились, как у покойника, в глазах застыл ужас.
– Это – ваши? – скорее угадал Тимур по движению губ, чем услышал.
– Ну да, мои, – удивленно подтвердил он. – Двести граммов, как и договаривались. Что с вами?
– Нет – те!
Тимур проследил направление его взгляда и только тут понял, что повергло Козлова в такой ужас. На обочине, метрах в тридцати от «БМВ» Тимура, притормозили два милицейских «форда». Из машин никто не выходил. Время словно остановилось. Воображение рисовало картину, ставшую в последние годы привычной на российском телевидении: вот сейчас распахнутся двери, возникнут ловкие молодые люди в камуфляже и в масках с жуткими прорезями для глаз, направят на «БМВ» короткие десантные автоматы. Но ничего не происходило. Минуты через три на кольцевой появился кортеж из длинного черного лимузина и двух джипов охраны с милицейским сопровождением. «Форды» включили проблесковые маячки, снялись с места, пристроились в хвост колонны и вместе с ней скрылись в потоке машин.
– Какое-то очень большое начальство, – прокомментировал Тимур и вернулся к делу. – Можете не считать, сегодня утром из банка.
Но Козлов отпрянул от пакета, как от гранаты с выдернутой чекой, выскочил из машины и кинулся к желтой «Волге», не разбирая дороги. В панике он даже забыл малярный валик. Тимур лишь пожал плечами. У каждого свои трудности. Давать взятку-гартам противно, а брать опасно. И еще не известно, что хуже. Но коль уж ты взялся за это дело, нельзя быть таким патологически трусливым.
Тимур бросил валик и пакет с деньгами на заднее сиденье и поехал на завод, досадуя, что с этим неприятным делом не удалось покончить и теперь придется придумывать, как его завершить.
В том, что Козлов не патологический трус, а человек с чрезвычайно развитой интуицией, Тимур убедился в тот же день, всего через час, который понадобился ему, чтобы доехать до завода. Перед самыми заводскими воротами дорогу его «БМВ» преградили патрульные «Жигули». Из машины вышли трое в штатском, два молодых, один постарше, лет пятидесяти.
– ГУБЭП, подполковник Свиридов, – представился старший, мельком, как они это умеют, показав служебное удостоверение. – Заглушите двигатель и выйдите из машины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173