А их не проводят без уголовного дела. Дела не возбудили. Нет так нет. Мне что, больше других надо? Вот что я вам скажу, молодой человек, – продолжал он, обращаясь к Панкратову, который в свои сорок шесть лет был для него юнцом. – Когда столько лет имеешь дело с трупами, поневоле начинаешь ценить жизнь. Просто жизнь. Солнышко светит, воробьи чирикают, сердце не болит. Это и есть счастье. Портить жизнь чужими заморочками – зачем? Все равно всех загадок не разгадаешь.
Панкратову приходилось иметь дело с трупами. Не так часто, как старому патологоанатому, но не так уж и редко. Он давно уже смирился с тем, что в любом деле остаются темные места, так до конца и не проясненные. Странная смерть Сергеева пополнила ряд таких дел.
Многовато было странностей в Туле, многовато. Но главная странность еще ждала его впереди.
После Сергеева обязанности генерального директора «Туласпирта» некоторое время исполнял его первый зам. При нем дела объединения пошли хуже. Причины были объективные. Многие крупные ликероводочные предприятия, традиционные потребители тульской продукции, обзавелись собственными спиртзаводами, нередкими стали случаи приостановки производства из-за того, что некуда было девать спирт. Отмена местных индификационных марок, делавших «чужую» водку неконкурентноспособной в области, открыла тульский рынок для производителей из других регионов и резко снизила продажи «Левши», «России» и «Лужковской». Спорный «лжеэкспортный» долг обрастал штрафами и процентами. К тому времени, когда контрольный пакет акций «Туласпирта» перешел к «Госспиртпрому» и генеральным директором объединения стал Немчинов, из 300 миллионов рублей он превратился в 800 миллионов.
Очень тяжелое наследство получил новый генеральный директор. Панкратов только головой покачал. Если бы ему предложили это место, он бы сто раз подумал и скорее всего отказался. Немчинов принял назначение. Панкратов догадывался, что подвигло его к этому решению. Если бы ему удалось вытащить «Туласпирт» из прорыва, он мог гарантированно рассчитывать на быстрый карьерный рост. Не только в «Госспиртпроме», но и в Министерстве сельского хозяйства. Кресло заместителя министра, ведающего всей алкогольной отраслью, словно бы ждало человека, который докажет, что он умеет работать в современных условиях. Игра стоила свеч.
Программа санации объединения, к выполнению которой приступил Немчинов, ничего принципиально нового не содержала: развитие портфеля водочных марок, реформа дистрибьюции, реструктуризация долгов. Большим подспорьем стало решение о передаче «Госспиртпрому» права распределять квоты на спирт. О том, что такое решение будет принято, Немчинов наверняка знал, Серенко не мог не поделиться с ним своими планами. А это означало, что проблем со сбытом продукции у «Туласпирта» не будет.
Но самой неотложной задачей было разобраться с долгом за «лжеэкспорт», висевшим на объединении свинцовой гирей. Судебные тяжбы шли с переменным успехом. Одни инстанции принимали сторону истца, налоговиков, другие соглашались с ответчиком. И те, и другие подавали кассации на очередное решение, дело направлялось на новое рассмотрение. Вина заводов в лжеэкспорте не была полностью доказана. «Мы не можем отвечать за действия тех, кто покупает нашу водку, проверять подлинность их контрактов и налоговых деклараций мы не обязаны и не имеем права». На этом твердо стояли юристы объединения.
Дело было небезнадежным. Некоторым компаниям, в их числе подмосковному Серебрянопрудскому ликероводочному заводу, удавалось разрешить такие же тяжбы в свою пользу. Но тут произошло необъяснимое. «Туласпирт» не успел обжаловать в кассационной инстанции очередное решение суда в пользу налоговой полиции, оно вступило в законную силу. Спорный долг за «лжеэкспорт» в 800 миллионов рублей стал бесспорным. По тогдашнему курсу – почти 30 миллионов долларов.
Панкратов не мог поверить своим глазам. Что значит «не успели обжаловать решение в кассационной инстанции»? Это что, формальная отписка, о которой можно забыть? Где была юридическая служба, в прямые обязанности которой входят все эти дела? Где был заместитель генерального, курирующий юристов? Где, наконец, был сам Немчинов?
Панкратов не раз сталкивался со случаями, когда в учреждениях необъяснимо терялись важные документы. Он называл это: бумага между столами. На одном столе нет, на другом нет, а листок упал между столами и стоит на ребре. Сверху не видно, а заглянуть под стол – это сколько же требуется совершить телодвижений: оторвать задницу от кресла, нагнуться или даже встать на колени. Да кому это нужно? Но потерять бумагу, цена которой 30 миллионов долларов, – с таким Панкратов не сталкивался никогда.
Первым его побуждением было пойти к Немчинову и прямо спросить, как такое могло случиться. Но, поразмыслив, он отказался от этого намерения. Как всякий крупный руководитель, у которого руки не доходят (да и не могут дойти) до всех частностей, Немчинов скорее всего свалит вину на нерасторопность юридической службы: прохлопали, прошляпили, за всеми не проследишь. И все дальнейшие попытки Панкратова выяснить, что к чему, будут блокированы. Получится, что он копает под генерального директора. Ни к чему было создавать такое впечатление, тем более что никакой нужды и желания копать под Немчинова не было. Напротив, Панкратов сочувствовал старому знакомому, попавшему в трудное, практически безвыходное положение. Поэтому он решил зайти с другого конца.
Воспользовавшись неточностью формулировки в какой-то неважной бумаге, Панкратов пошел к начальнице юридического отдела за консультацией.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173