Постояли, оглядываясь. Никто к ним не подходил.
– Водка! – догадался Гольдберг. – Они ждут людей с водкой!
Выставили упаковки на асфальт. Бомжи зашевелились, неуверенно приблизились. Вид хмурых штатских их отпугивал, водка неудержимо тянула к себе.
– Слышь, мужики, – произнес низенький, в густой растительности до глаз. – Это вроде бы нам посылка.
– Нам – кому? – спросил Панкратов.
– Людям. Нет? Тогда извиняйте. Мы что? Мы ничего.
Бомжи попятились от машин, но позади них уже стояли оперативники.
– Кто звонил? Где он? Что вы с ним сделали? Не врать! – прикрикнул Панкратов.
– Да Бог с тобой! – перепугался бомж. – Ничего мы не делали! А что сделали, так это не мы!
– Он жив?
– Да как же не жив, если сам звонил? Что ты говоришь, мужик? Сам подумай!
– Веди к нему!
– Это можно… Только, это самое… Он велел без водки не приходить. Не знаю, как и быть…
– Бери водку! Пошли! – скомандовал Панкратов.
Бомжи подхватили коробки и потащили их через арку во двор. В одном из подъездов спустились в подвал, долго шли по узким темным переходам с водой на полу и наконец оказались дома. Это было видно по тому, как исчезла испуганная суетливость в их движениях, головы уже не так глубоко сидели в плечах, пропала сутуловатость – та, что бывает, когда человек все время ждет удара или толчка в спину. При появлении чужих обитатели бомжатника расползлись по углам, зарылись в тряпье, затаились.
– Ништяк, все путем! – успокоил их бородач. Пристроив коробки с водкой на верстаке, он провел Панкратова в угол помещения, показал на кучу тряпья. – Вот ваш кореш. Живой, что ему сделается?
Панкратов только глянул и сразу схватился за телефон – вызывать «скорую». Тимур Русланов и оперативники подхватили Алихана и понесли к выходу. У двери Гоша оглянулся. Бородатый бомж вытаскивал бутылки из коробок и ставил их на верстаке – одну к одной, в три ряда. Тусклый свет лампочки тлел на стекле, превращал бутылки в иконостас. Из темноты к нему, как к церковному иконостасу, тянулись люди, мало похожие на людей, замирали в благоговейном молчании. Отсвет бутылок, как слабых церковных свечей, ложился на их лица, сообщал им такое выражение, как если бы они увидели чудо. В него было невозможно поверить, но оно было, свершилось. Настоящее чудо. Настоящее счастье в самой чистой его ипостаси, какое бывает только в детстве. Оказывается, бывает не только в детстве. Оказывается, бывает везде. Ну и ну.
– Зря вы, Илья Аронович, не пошли, – обратился Гоша к Гольдбергу, пока ждали «скорую». – Увидели бы счастливых людей. Вонь, правда, та еще. Но зрелище впечатляет. После него начинаешь верить, что дух Божий реет где хочет.
– А раньше не верил? – отозвался коммерческий директор, с выражением крайнего неодобрения глядя на лежащего на асфальте Алихана, голову которого держал на коленях Тимур.
– Раньше? Не знаю. Я как-то об этом не думал.
– Это потому что ты молодой. Еще подумаешь. Если успеешь…
Подошла «скорая».

V

С тяжелым сердцем улетал Тимур Русланов из Москвы. В частной клинике Алихана привели в порядок, зашили рану на затылке, очистили кровь капельницами с витаминами и физиологическими растворами. Через неделю он был уже свеж, как огурчик, привычно деятелен. Но в нем словно бы копилась энергия, не находящая выхода, она делала его резким, раздражительным. Что-то не то происходило с Алиханом. Не то, не то. Врач-нарколог, наблюдавший его в клинике, объяснил Тимуру:
– У вашего друга необычная реакция на алкоголь. Он не испытывает похмелья. Это плохо. Похмелье естественная реакция организма на алкогольное отравление. Без этого энергия спиртного накапливается в организме и приводит к делириуму. Попросту говоря, к белой горячке. Возможно и бесконтрольное поведение. Вашему другу лучше вообще не пить.
– Да он никогда и не пил, – подсказал Тимур.
– Так тоже бывает. Человеческая психика непредсказуема. Никогда не пил, а потом за полгода спился. А другой все жизнь пьет, и хоть бы что. Проблема вашего друга не в алкоголизме. Ему бы к хорошему психоаналитику. Но он, как я понял, не из тех, кого можно на это подвигнуть.
– Это уж точно, – согласился Тимур, совершенно не представляющий Алихана на кушетке психоаналитика выкладывающим незнакомому человеку свои тайны.
Тимур взял с Гоши обещания присматривать за Алиханом и, если что, сразу звонить. Сам звонил из Владикавказа, подробно обсуждал общие дела, которые вообще-то не требовали долгого обсуждения. Ничего не вызывало тревоги, Тимур уже начал успокаиваться, и тут случилась беда.
В ту ночь Гошу разбудил телефонный звонок. Звонил Алихан, голос у него был ясный, твердый, но это ни о чем не говорило, голос у него всегда был твердый, сколько бы он ни выпил и сколько бы ни вынюхал кокса. Приказ был необычным: пусть Гоша возьмет такси, съездит на Тверскую и привезет телку, можно двух, в квартиру Ларисы на Сретенке.
Гоша возмутился:
– Шеф, вы, наверное, думаете, что у меня немного принципов? Да, немного. Но теми, что есть, я дорожу. Можете меня уволить, но я не подписывался возить вам блядей!
Потом он долго не мог себе простить своего благородного негодования. Ну и смотался бы на Тверскую, ну и привез бы блядей, большое дело, не развалился бы. Так нет, попала вожжа под хвост, взбрыкнулся как институтка!
Позже выяснилось, что после звонка Гоше Алихан сам вызвал такси и поехал на Тверскую. Но перед этим прошла милицейская облава, никого на Тверской не было, и таксист посоветовал ехать в Химки, где телки выстраиваются вдоль Ленинградского шоссе. Приехали в Химки, проституток было полно, но при виде Алихана они убегали от машины, нутром чуя, что с этим сумасшедшим лучше не связываться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173