– Не спишь? – окликнула Лариса и жалобно попросила: – Согрей меня, я замерзла…
Через две недели они вернулись в Москву, а еще полгода спустя поздно ночью в спальне Тимура Русланова раздался телефонный звонок.
– Тимур? – спросил незнакомый голос. – Это звонит пресс-секретарь вашего друга Алихана Хаджаева. Меня зовут Георгий. Не могли бы вы срочно прилететь в Москву?
– Как срочно?
– Завтра.
– Что случилось?
– Не знаю. С Алиханом творится что-то неладное…


ГЛАВА ВОСЬМАЯ

I

Алихан Хаджаев относился к тому типу мужчин, для которых понятие «любовь» не наполнено никаким содержанием. Женщины могли возбудить в нем страсть, желание обладать ими, но дальше этого дело не шло. Привязанность к жене, хранительнице семейного очага, уважение к матери своих детей, благодарность за близость – да, это он понимал. А что такое любовь? Какой морок заставляет людей совершать безумные поступки, несовместимые со здравым смыслом и даже с инстинктом самосохранения? Стреляются, травятся, бросаются в реки с мостов. Молодые женщины – понятно, они не знают, чего хотят, им всегда мало того, что есть. Но мужчины? Ладно бы безбашенные юнцы, ладно бы поэты, профессия у них такая – токовать о любви. Но и вполне зрелые, крепко стоящие на земле люди вдруг сходят с ума, будто подхватив носящуюся в воздухе заразу. Нет препятствий, которые могли бы остановить африканского слона, бегущего к водопою. Так и человека, обуянного безумием любви, ничто не останавливает – ни поломанные судьбы близких людей, ни предательство партнеров, ни крах собственной карьеры.
Любовь, любовь!
Не понимал Алихан таких людей. И не хотел понимать. У него был характер горца, а для мужчины-горца женщина всегда на втором месте. Позволительно потакать ее прихотям, но подчинять ей всего себя – нет, это недостойно настоящего мужчины.
Две недели, проведенные с Ларисой на необитаемом острове, словно бы приоткрыли у Алихана дверцу в ту часть души, о существовании которой он даже не подозревал. Никогда у него не было такой страстной и умелой любовницы. Он поражался собственной ненасытности, а еще больше тому, что ни разу не испытал желания остаться одному, как всегда бывало после близости с другими женщинами. Он пил ее, как утреннюю росу с цветка, и не уставал любоваться самим цветком, бесхитростным и прелестным, как полевая незабудка. Ни разу в жизни он не испытывал такого погружения в женщину, слияния с ее душой и телом. Это было безумие, он понимал, что это безумие, и был счастлив, что способен это безумие испытать, поддаться ему. И особенно волновала мысль, что и в Москве, а не только в этом Эдеме с голубой лагуной и низкой луной над белой полоской песка, она будет принадлежать ему – вся, до последней клеточки тела, до самых глубин души.
Вернувшись в Москву, Лариса ушла от Сухова и переехала в квартиру на Сретенке, которую ей купил Алихан. Сухов ее ухода словно и не заметил. Вышел из мастерской в халате, перемазанном краской, с кистями в руках, молча посмотрел, набычившись, как она собирает вещи, спросил у Гоши:
– Поможешь?
Получив утвердительный ответ, кивнул:
– Ну, с Богом. Будь, старуха!
И вернулся к мольберту.
Теперь Гоша привозил ей билеты на концерты и вечера, а она решала, куда пойти. Алихан продолжал усваивать культурную программу с добросовестностью делового человека, который всегда выполняет все, что наметил. Но заметно было, что он тяготится длинными мероприятиями, даже норовит уйти в антракте, чтобы поскорей остаться наедине с Ларисой. Видать, что-то не очень у них получалось, на другой день Алихан был хмур, раздражался по пустякам. Он стал меньше заниматься делами, больше пить, при этом не пьянел, а как бы наливался тяжелой мрачностью и энергией, требующей выхода. А однажды Гоша заметил на стеклянной полочке в ванной следы белого порошка.
Кокс. Вот откуда раздражительность, перепады настроения.
Гоше это не понравилось. Сам он сторонился наркотиков. Иногда мог выкурить косячок, но не более того. Успел насмотреться, что делает с людьми эта зараза. И чем ярче, талантливее был человек, тем быстрее он переходил от травки к «колесам», а там уж недалеко до «марочек» с ЛСД и «герыча». Странной этой закономерности Гоша нашел объяснение. Это сколько же нужно работать музыканту, художнику или поэту, чтобы добиться признания – годы. А так получаешь все сразу, без всяких трудов – ощущение славы, уверенность в собственной гениальности. Правда, о твоей славе и гениальности знают очень немногие, чаще всего один ты и знаешь, но какая разница? Сознание свершенности уже само себе есть свершенность. Наркота делает реальностью будущее, и после этого к будущему уже не нужно стремиться. Зачем? Оно уже есть, сегодня, сейчас, с приходом от марочки или дозы.
Гоша не стал ничего говорить Алихану. Да и что он мог сказать? Не мальчик, должен знать что делает. А если не знает или не хочет знать, разговорами не поможешь. Гоша не понимал Алихана. Денег немеряно, здоровья и энергии хоть отбавляй. Чего еще надо? Если бы у него было столько денег, Гоша знал бы что делать. Ничего. Ездил бы по миру и болт на все забил. В душевном устройстве Алихана чувствовалась пустота в том месте, где расположены центры желаний не физических, а метафизических, связывающих человека с человечеством или даже с Богом, что, по мнению Гоши, было одно и то же. Немудрено, что он пытался заполнить эту пустоту Ларисой. Но не тот был человек Алихан, чтобы женщина заменила ему все. И Лариса была не та женщина.
Однажды он осторожно поинтересовался у нее:
– Ты не обратила внимание, что последнее время шеф какой-то не такой?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173