Обморозился в тундре, терял зрение от блеска снегов, дошел на лыжах до полюса. Изнемогая в пустыне от жажды, все же добрел до оазиса и в прохладе напился вволю. Зачем?! В виде спорта, в собственное свободное время. И даже не как профессионал, не ради славы и денег – а напротив, в законный отпуск, на свои кровные деньги. Потом отдыхаешь, в себя приходишь, лечишься, и вообще погибнуть можно, да не просто, а мучительно. Зато выжить, выстоять, победить – какой кайф! какое наслаждение!
И чем большим напряжением сил далась победа, чем круче был риск и тяжелее лишения – тем больше, ценней счастье преодоления. Ведь гибнут постоянно – в горах, в морях, в порожистых реках. Можно на вертолете к вершине взлететь, на лайнере пересечь океан. Нет: специально выискивают самые трудные маршруты. Без трудов, лишений и риска – исчезает смысл, нет радости победы. Значит, коли многие люди этим занимаются, в природе человека это присутствует. Испытать напряжение всех сил!
Людей, у которых потребность в таких рискованных действиях ярко выражена, называли авантюристами (теперь их чаще называют романтиками-путешественниками, а авантюристами называют просто мошенников, путая с аферистами). Они изобретают себе немыслимые предприятия. Спокойная, размеренная жизнь им пресна, скучна, несносна. На покое они угасают, тоскуют, мучатся скукой. И часто гибнут в очередной авантюре.
Зато всегда скажут о преимуществах «настоящей полной жизни», о необходимости и сладости «острых ощущений».
Можно возразить: гордость человеческим всемогуществом, покорение природы, открытие нового – все это удел человека. Удел-то удел, а почему? Разве жить в покое и безопасности не приятнее? Зачем самому искать опасных приключений на свою… голову?
Значит, нужны сильные ощущения. И положительные ощущения здесь, понятно, невозможны без предшествующих отрицательных. Нет трудностей – нет победы. Риск и преодоление – соль и смысл авантюры. Даже если предприятие проходит гладко и удачно – риск есть всегда, в любой миг может разразиться неприятность, опасность, катастрофа, и сознание этого делает авантюру привлекательной. « А он, мятежный, ищет бури…»
Так что к отрицательным ощущениям человек может стремиться и сознательно. Не всегда? Не каждый?
МАЗОХИЗМ И САДИЗМ. Почему влюбленная женщина иногда говорит: «Милый, сделай мне больно»? Черт возьми: ей доставляет наслаждение ощущение боли. Это как же так? Ну, конечно, не такой боли, чтоб руку вывихнуть из плеча. Но вполне острой, ощутимой – синяки могут остаться. «Тебе больно? – Еще…»
Давно известно, что противоположности близки и вообще могут сходиться. Так парфюмеры знают, что тончайшее благовоние находится на грани зловония, в удержании на этой грани и состоит искусство парфюмера. Так же и в наслаждении любовью, давно и многими отмечено, боль и наслаждение очень близки, иногда просто перемешиваются, неразличимы. И стоны, и крики, и рычание. Совсем немаленький процент женщин в любовном экстазе дерут ногтями спину своих возлюбленных. Если им запретить это делать – острота ощущений снижается, уменьшается удовлетворение. Они садистки? Гм. Ну уж. Вряд ли. Наука и общество так не считают. В остальном – совершенно нормальные женщины.
Садизм и мазохизм считаются патологией. Ну, наверное, если влюбленный для получения удовлетворения требует отхлестать его кнутом – это действительно патология. Есть грань, и есть переход через нее. Но: Никакие психические отклонения не берутся из ничего и ниоткуда. Какое-то зерно в психике всегда есть, дело лишь в том, насколько здоровый росток оно дает, до каких пределов развивается.
Почему дети так часто мучают животных? И не потому, что они их не любят, напротив, могут трогательно и искренне заботиться о кошках, щенках, цыплятах. Но иногда, когда никто не видит (потому что им говорили, что это нехорошо), начинают душить собственного любимого котенка, пришибают камнем цыпленка – и, подавляя тошноту, замагнетизирован – но смотрят на его конвульсии и выдавленные внутренности. Об отрывании лап и крыльев насекомым и говорить уже не приходится. Детей обвинять в порочности нельзя. Дети – они дети и есть, они делают то, что в них заложено от природы, что в их естестве. Припомните собственное детство – почти у каждого был такой опыт садизма. Противно, страшно, тошнило! – а делали.
В больницы, в операционные детей как зрителей не допускают. Но те, кто в детстве пережил войну рядом с госпиталем, помнят, как сквозь щели в палатках и заборах смотрели на ампутации, на кровавые операции – подавляя ужас и тошноту, с замиранием духа: смотрели! Зачем?.. А когда холостят кабана или жеребца?
Жутковато детям, противно, а смотрят. Если взрослому в этом дела нет, и смотреть ему, скажем, неприятно, он может отвернуться – хотя чаще тоже смотрит. Ребенок не отвернется никогда.
Ощущения, испытываемые им при этом, как правило категорически неприятны. Но почему-то он желает их получать.
Да голливудский кинематограф это давным-давно знает и поставил на поток: чирк по горлу, хрясь голову долой, эть руку обрубить – кадык у зрителя прыгает, ан фильм кассу делает.
А гладиаторские бои? Азарт, спорт? Пожалуйста – без спорта и азарта: публичные казни. Зрителей на площадях было – не протолкнуться, и все добронравные граждане. Что, это было давно, а сейчас люди стали лучше и гуманнее? О да, стоит только припомнить кровавую историю нашего столетия.
То-то ТВ столько трупов показывает. Репортеры некрофилы, что ли? Вот вам и патология. Это после определенной границы – патология, а в каких-то пределах – да у каждого обнаружится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38