Andrew Laptev, 2:5030/259.210 (19 Feb 97 11:25)

Г О Л О В А
----------------
Если медик циничен в силу профессии, по первокурсник-еще и в силу
возраста. Шик первокурсника не просто позавтракать в анатомичке, но
желательно облокотившись на выпотрошенный труп. Так устанавливаются
нормальные рабочие отношения с бренной людской плотью. А уж санитарить в
морге-законная студенческая халтура. Своя бравада в каждом деле.
Правила высшего уже тона, аристократического, рекомендуют студенту иметь
дома череп. е муляж, а настоящий; атрибут священного и древнего ремесла
медицины. Как наглядное пособие он полезен, чтобы учить кости черепа,
коих числом - непосвященные и не подозревают - сто двадцать семь.
Одновременно он является изысканным украшением интерьера и хорош как
подсвечник, пепельница, пресс-папье и чаша для вина на пьянках с
обольщением девочек. Вещь в хозяйстве ценная.
Он и денег стоит ощутимых. Студент и день - вещи совместимые редко и не
надолго. И наш студент решил обзавестись сим необходимымы предметом
просто и бесплатно.
Наш студент подрабатывал в анатомическом театре. Анатомический театр
отличается от просто театра тем, чот умершие от скуки во втором
развлекают посетителей в первом. В чане с формалином, где плавали годами
препараты, наш студент облюбовал подходящую бесхозную голову и в удобный
момент ее выудил.
Он аккуратно упаковал голову в полиэтиленовый пакет, обернул газетами и
уложил в мешочек. И втихаря вынес.
Через город в час пик путешествие с головой доставило своеобразные
ощущуения. В трамвае просили: да поднимите вы свою сетку, на улице
интересовались: молодой человек, не скажете, где вы купили капусту; и
тому подобное.
Он снимал комнату в коммуналке, в общаге места не досталось. И дождавшись
вечером попозже, когда соседи перестали в кухне шастать, он приступил к
процессу. Налил в кастрюлю воды, сыпанул щедро соли, чтобы ткани лучше
отслаивались, погрузил полуфабрикат и поставил на плиту, на свою
горелку. Довел до кипения, сдвинул крышку (можно списывать рецепт в
книгу о вкусной и здоровой пище), полюбовался и удалился к себе.
Лег на диван и стал читать анатомию, готовиться к зачету. С большим
удовольствием повторяет по атласу кости черепа.
Тем временем выползает по ночным делам соседка со слабым мочевым пузырем.
Соседка - она любопытна по своей коммунальной сущности. Особенно
неугомонна она до студента. А кого он к себе водит? А с кем он спит? А
сколько у него денег? А чо он покупает? А чего это он вдруг варит, на
ночь глядя, да в такой большой кастрюле? Он отродясь, голодранец, кроме
чайника ничего не кипятил, по столовкам шамает.
Оглядывается она, приподнимает крышку и сует нос в кастрюлю. И тихо
валится между плитой и столом. Обморок. Нюхнула супчику. Неожиданное
меню.
Там и сосед вылезает, попить хочет, перебрал днем. Видит он лежащую
соседку, видит кипящую кастрюлю, парок странноватый разносиится. Что
такое? Окликает соседку, смотрит в кастрюлю... А на него оттуда смотрит
человечья голова.
Дергается он с диким воплем, смахивает кастрюлю, шпарится кипятком да по
ленинским местам, орет непереносимо, а кастрюля гремит по полу, и голова
недоваренная катится.
На этот истошный крик хлопают все двери - выскакивают соседи. И вот что
видят:
Сосед выпученный скачет, как недорезанный петух, и вопит, как Страшный
Суд. Соседка лежит промеж плитой и столом кверху задом, так, что на
обозрении только ноги и немалый зад, а верха тела за ним не видно,
заслонено. А на полу в луже валяется обезображенная, страшная голова.
И все в ужасе понимают так, что это соседкина голова.
И тут в пространстве гудит удар погребального колокола, и потусторонний
голос возвещает:
- Это моя голова!..
Тут уже у другой соседки случилось непроизвольное мочеиспускание. Прочие
посинели и воздух хватают.
А это студен, сладко усыпленный анатомией, вздрыгнулся от кухонного шума в
панике чуя сердцем неладное тоже вылетел, в темноте коридора тяпнулся
впопыхах башкой с маху об медный таз для варки варенья, который висел на
стене до будущего лета, и в резонансе проорал упомянутую фразу не своим
от боли голосом, искры гасил, которые из глаз посыпались.
Хватает студент голову, дуя на пальцы кидает ее в кастрюлю, возвращает на
плиту, материт всердцах честную глупую компанию. Соседу спускает штаны и
заливает ожоги растительным маслом и одеколоном, остатками одеколона
соседке трет виски и шлепает по щекам, она открывает глаза и отпрыгивает
от него, людоеда, в страхе за людей прячется.
Студент молит и объясняет. Соседи жаждут кары. Звонят в скорую - через
одного плохо с сердцем. Ошпаренному особенно плохо на полметра ниже
сердца. Обморочная заикается. Заикается, но в милицию звонит: а ну пусть
разберуться, чья головушка-то!
...Обычно реакции медицины и милиции совпадают, но здесь разошлись
решительно. Эскулапы валялись от восторга и взахлеб вспоминали
студенческие развлечения; милиция же рассвирипела и приступила к допросу
с спристрастием и даже с применением физического воздействия: дал
старшина анатому в ухо, чтобы вел себя потише и выглядел повиноватее.
С гигански трудом удержался он в инититуте, оправдываясь безмерной любовью
к медициен и почтением ко всем ее древним традициям. Голова вернулась в
анатомичку, студента же с работы в анатомичке выгнали, разумеется, с
треском; со стипендии сняли на весь следующий семестр.
1 2