Круги пригодились, потому что судно ударилось об опору моста, бревна рассыпались, и «моряки» очутились в воде.
«А на Финском заливе у нашей семьи была лодка…» Мальчишкам без спроса дядя не разрешал открывать у лодки замок. Но кто уследит за мальчишками? Два брата клали в лодку сумку с едой, клали весла и поднимали брезентовый парус. Двадцать пять километров чистой воды по заливу – это уже настоящее путешествие. «Страсть к морю была так велика, что нас с братом определили юнгами на эсминец…» Корабли стояли в Финском заливе, иногда заходили в Неву, иногда уходили на Балтику. Когда человека хорошо покачает, когда он хлебнет соленой воды и не увидит во время шторма белого света, тогда человек всерьез выбирает: палуба или берег.
«Мы с братом поступили в морское училище. Тут пути разошлись. Олег попал в Калининградское мореходное, а я – в Калининградское военно-морское. Это была уже не игра в море. Это начиналась морская служба…» 30 ноября 1955 года весь Калининград собрался в порту. В Антарктиду уходила первая советская экспедиция. Сверкали трубы оркестра. Шапки летели кверху. «Обь» покидала родную землю. В толпе провожавших стоял курсант Валентин Иванов. Пристань опустела. Ветер гнал по камням колючий снег и обертки конфет. Моряк стоял и глядел туда, где скрылся большой корабль. «Я не думал тогда, что придется пройти той же дорогой. Очень завидовал отплывавшим…»
Брат получил диплом штурмана и уехал ловить рыбу на Дальний Восток. Валентин тоже стал штурманом. Его послали на Черное море вылавливать мины. Нелегкая служба – вылавливать мины. Войны давно уже нет. А мина живая стоит под водой. Девять раз проходишь – мина молчит. А десятому кораблю – смерть. Минный тральщик прочесывал море. «Три месяца не видно земли. И каждый день под килем может рвануть. Но я был все-таки счастлив – каждый день видел море…»
Несчастье пришло в кабинете у симпатичного старичка окулиста. «Какая, какая буква?! Так, повторим… Огорчительно, молодой человек, но правый глазок шалит. Штурманом плавать, понимаете сами… Придется на берегу послужить».
«Жизнь как будто остановилась. Стою на берегу и гляжу на корабельные флаги. Один глаз закрою, второй. Кажется, одинаково видят. Может, ошибся старик?.. Пошел к другому врачу. То же самое. Списали на берег…»
Определился Валентин Иванов в судостроительный институт. Что ж, берег он и есть берег. Ходил на работу в штурманской форме. Делал крюк, чтобы издали глянуть на корабли. Только один человек был рад мертвому якорю моряка – девушка Валя. Она стала женой сухопутного штурмана.
«Пригласили меня в райком. Не хочу ли работать в райкоме? Я не хотел. Уговорили. И тут судьба взяла меня за руку…» Райком партии находился в том же квартале, где Арктический и Антарктический институт. Встретился Валентин с директором института, Трешниковым Алексеем Федоровичем. Стал помогать ему набирать в экспедиции трактористов, радистов, поваров из ленинградских ресторанов.
«Вижу, в экспедициях не боги горшки обжигают „Возьмите меня…“ Трешников записал что-то в книжечку. Через неделю задание: „За год освоишь профессию магнитолога – возьмём в Антарктиду“. Освоил. Взяли…»
С той же пристани уходили корабли в Антарктиду. Так же сверкали медные трубы. Так же колыхалась толпа провожавших. Только на этот раз Валентин был на палубе корабля. Даже адмирал-дядя крикнул: «Завидую! Ты первым из наших пересекаешь экватор».
А потом все было, как рассказывали старые моряки. Вода, вода. Альбатросы. Экватор. Чужие корабли. Порт Кейптаун. «Ревущие сороковые» широты… «Как мальчишка дежурил на палубе – ждал первого айсберга. По льдине к кораблю бежал любопытный пингвин. Хотелось спрыгнуть и бежать навстречу пингвину. Остановились вдали от берега. Прилетел из Мирного маленький самолет, сел рядом с кораблем забрать посылки и письма. Упросил летчиков взять на борт – хотелось первым топнуть ногой на льду. Бегу вот к этому „магнитному цеху“, встречает незнакомый парень: „Ну, старик, еле дождался. Давай сразу принимай зеркала и всю остальную музыку. Надоело – вот так!“ „Как Антарктида?“ – спрашиваю. „Увидишь“. Увидел…»
Таков путь в Антарктиду у человека-романтика. О Валентине я рассказал не потому, что он лучше других. Просто хорошо встречаться с людьми, которые остаются верными мечте своей юности.

Кают-компания четыре раза собирает нас вместе: завтрак, обед, ужин, кино. Приходим мокрые от пота и снега. Вешаем на крюки кожаные доспехи – и за столы. Шесть человек за столом. Рождается что-то вроде застольной дружбы.
Вот первый застольный товарищ Вася Кутузов. Он повар. И, как все повара, за стол почти не садится:
– Ну как, ребята?..
Это значит – Вася знает сегодня цену котлетам и пришел пожинать лавры. Но ребята настроены пошутить:
– Вась, а ну покажи подошву!
Доверчивый Вася поднимает сапог.
– Ну, так и знал: подошву сготовил. Разве это котлеты!
Большей обиды нельзя придумать. Вася со стуком бросает ложку и уходит на кухню. Сейчас на кухне будет громкий, на всю столовую, разговор о том, какие хорошие ребята были на дизель-электроходе «Обь». Что ни сготовишь – все хорошо. Васю Кутузова уговорили остаться в Антарктиде, когда он пришел на «Оби» в качестве главного кока. Вася отпустил шикарную бороду и, когда снимает халат, очень похож на попа из небогатого деревенского прихода. Его искренне любят и шутят потому только, что надо ж над кем-то и пошутить.
У повара ко мне особое отношение. Обязательно сядет рядом, поставит компот.
– Пишешь?
– Пишу, Вася.
– Да-а… Я вот тоже пару мемуарчиков жене написал…
Вася приготовил два письма для жены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41