Если верить моему отцу, он еретик и вольнодумец. Однако лично мне больше по душе его сумасшествие, чем здравомыслие многих, кого я знаю.
– Что означает «суфий»? Отшельник?
– Одни становятся отшельниками. Другие живут в миру. Ты уже знаешь слово «суф» – шерсть; те, кто избирает путь тасаввуф, обычно носят простые, грубые шерстяные плащи. Это благочестивые люди, которые верят, что надлежит отринуть суетность мира и искать Бога, погрузившись в размышления. Но многие правоверные мусульмане ненавидят их потому, что их вероучение утверждает, что все люди – братья. Видишь ли, это значило бы, что мы не должны уничтожать неверных. Без сомнения, и среди твоих соплеменников наверняка есть святые люди, которые проповедуют любовь и простоту. Ты знаешь, какова их судьба. Ни теологи, ни светские власти не любят их.
– Эти сумасшедшие перевернули бы все устои общества, если бы их идеи распространились.
Они обменялись улыбками, прекрасно поняв друг друга.
– Именно так. Только в прошлом году султан Салах ад-Дин, да сохранит его Бог, приказал задушить и распять молодого суфия по имени Сухраверди за вольнодумство и за то, что он слишком открыто рассуждал о мистической природе Бога.
– А твой суфий?..
– Ал-Акхрас? Ну, понимаешь, он лишь сидит здесь в горах и размышляет. Тем из нас, кто приходит к нему, он дарует несколько слов утешения. Но у него нет последователей – ни одного ученика, – и потому его не считают опасным, по крайней мере в настоящее время.
– Следовательно, ты не хотел бы назвать себя его учеником?
– Я? – Ал-Амин громко рассмеялся. – Мой дорогой друг, я воин, мусульманин знатного рода, который принимает участие в Священной войне и занимается управлением своего хозяйства. У меня нет времени, чтобы быть чьим-либо учеником, и в любом случае я ничего не понимаю в теологии. Мне вполне достаточно повторять: «Нет Бога, кроме самого Бога; Мохаммед посланник Бога».
Дени бросил на него быстрый взгляд.
– Ты обманщик, – сказал он.
– Вполне возможно, – добродушно согласился ал-Амин. – Я еще и человек, который ценит блага жизни. Гораздо удобнее быть таким, каким тебя ожидают видеть, не так ли? Про себя я могу думать, что угодно. Я позволяю себе откровенно говорить с тобой потому, что ты чужестранец, неверный и враг. И если все остальное пойдет прахом, я могу писать стихи. – Он посмотрел на солнце. – Почти полдень. Поспешим. Я предпочитаю молиться в своем собственном доме, если это возможно, а после того, как мы подкрепимся, я хочу показать тебе новую поэтическую форму, тархи-банд. Она великолепна и сложна.
Широко шагая, он двинулся дальше. Дени вновь попытался осознать смысл видения, открывшегося ему, истину, к которой он, казалось, приблизился на миг, но безуспешно. Он помнил только, как сидел подле суфия и ему пригрезилось нечто неясное, фантастически странное.
– Ты идешь? – окликнул его ал-Амин.
Дени оглянулся на холмы, а затем бегом бросился догонять принца.
И все же времени на поэзию не осталось. Ибо, когда они уже заканчивали трапезу, прибыл гонец от отца ал-Амина, правившего городом от имени султана. Принц извинился и ушел; он отсутствовал несколько часов и, вернувшись, выглядел очень мрачным. Дени проводил время на скамейке в саду, пощипывая струны лютни и подбирая какую-то мелодию. Ал-Амин присел рядом с ним.
– Я услышал кое-какие новости, которые покажутся тебе интересными, – сказал он. – Маркиз Монферратский умер.
Дени резко выпрямился.
– Умер? Стало быть, одной из главных забот Ричарда больше не существует. Как это случилось?
– Он был зарезан двумя молодыми людьми, когда возвращался домой с какой-то пирушки. Весьма любопытная история. Человек, который принес весть моему отцу, говорит, будто французы утверждают, что убийц нанял король Ричард. Однако король отрицает свою причастность к этому делу. Поговаривали, что молодые люди были из ассасинов – ты знаешь, что такое культ Хасана?
– Я слышал о нем. Старец Горы, как его называют. Он нанимает убийц, чтобы те расправлялись с его врагами.
– Все не так просто. Это религиозная секта. Сторонники Ричарда упорно настаивают, что ассасины ненавидели маркиза и уже давно замышляли убить его. Как бы то ни было, очень подозрительно, что это произошло именно теперь. Во-первых, маркиз пытался заключить с султаном, да прославится его имя, сепаратный договор о мире, а во-вторых, его только что избрали королем Иерусалима.
– Что? – изумленно воскликнул Дени. – Но по вердикту совета армии королем стал Ги де Лузиньян.
– О да, нам об этом хорошо известно. Но вот что случилось. Вскоре после вашего праздника Пасхи в Сирию прибыл настоятель аббатства Херефорд с письмами, извещавшими короля Ричарда, что его брат, эмир Джон, устранил канцлера, вынудил эмиров Англии отдать королевские замки и принести ему клятву верности. И что хуже всего, прибрал к рукам королевскую казну. Приор убеждал Ричарда возвратиться домой, ибо в противном случае, по словам настоятеля, он может потерять королевство. Ричард созвал совет и изложил суть дела. Члены свиты тотчас сказали, что необходимо избрать нового короля, достаточно могущественного, чтобы он мог возглавить ваше войско. Когда им предложили выбирать между Ги Лузиньянским и Конрадом Монферратским, большинство членов совета отдало предпочтение маркизу. Ричарду это, видимо, совсем не понравилось, однако он отправил группу посланников во главе с графом Анри Шампанским, дабы призвать маркиза для принятия короны Иерусалима. Моего достойного отца особенно позабавило, как твои соплеменники делят между собой и передают из рук в руки этот город, который находится в его власти и в котором, как ты знаешь, соберутся в Судный день все души мусульман, – сухо закончил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159