ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Этот же презренный комедиант отваживается на такое перед целой толпой". Луций слыхал и раньше о том, что память о республике живее среди плебеев, чем среди аристократов.
Он придвинулся к актеру и спросил:
– Ты республиканец?
Актер изумился.
– Республиканец? Я? Нет.
«Боится», – подумал Луций и добавил:
– Говори же. Тебе нечего меня бояться.
– Я не боюсь, – ответил Фабий. – Я говорю правду. Зачем мне быть республиканцем? Я простой человек, мой господин.
– Тебе не нужна республика? Ты любишь императора?
– Нет! – выпалил Фабий. – Но к чему все это? Я актер, мне ничего не нужно, только…
– Только что?
Фабий страстно договорил:
– Я хочу жить и играть, играть, играть…
Луций посмотрел на него с презрением. Играть и жить! Это значит набивать брюхо, наливаться вином, распутничать с какой-нибудь девкой и разыгрывать всякие глупости. Вот идеал этого человека. Скотина! Ему следовало остаться рабом на всю жизнь! Фабий сразу упал в глазах Луция.
Сброд! Луций гордо выпрямился, отстранил актера и пошел в свою каюту. перешагивая через спящих людей. Он испытывал презрение к этому человеку без убеждений, который за подачку готов продать душу кому угодно. Под мостиком рулевого он заметил Гарнакса, который храпел, лежа навзничь.
Рядом с ним спала Волюмния. Воистину из одних мошенников и шлюх состоит весь этот актерский сброд.
Луций улегся на ложе. Он прогнал свои опасения, вспомнив, как Нептун принял его жертву – фигурку Астарты. Он развернул свиток стихов Катулла – столько раз он читал их вместе с Торкватой. она так любила их, и начал читать.
Нет, ни одна среди женщин такой
Похвалиться не может
Преданной дружбой, как я,
Лесбия, был тебе друг.
Крепче, чем узы любви, что когда-то двоих нас вязали,
Не было в мире еще крепких и вяжущих уз. Перевод А. Пиотровского (Катулл. Тибулл. Проперций. М., 1963).
Луций усмехнулся по поводу своей верности. Неважно, ведь всегда так бывает. Торквата – его будущая жена, и если он будет от нее уходить, то будет и возвращаться. Потому что она принадлежит ему, как дом, сад, перстень, скаковая лошадь. Она самое его прекрасное имущество.
***
Последний день плаванья всегда радостен. Родина уже близко, и берег родной земли, пусть это всего лишь голый камень или серо-желтый песок, становится самым прекрасным уголком мира.
Палуба «Евтерпы» забита людьми.
Когда солнце склонилось к самому горизонту, в его лучах с подветренной стороны показался остров. Он напоминал ощерившегося зверя, выскочившего из воды. Корабль должен был следовать через пролив.
Капри. Луций стоял на носу корабля и смотрел на берег. Резиденция императора Тиберия. Когда корабль приблизился, стал виден белый мрамор дворцов среди зелени олив и кипарисов, а на самой высокой вершине острова в лучах заходящего солнца ослепительно розовела вилла «Юпитер», пристанище Тиберия.
Все взгляды обратились к острову. Там император. Там, на этом скалистом, со всех сторон омываемом морем утесе, старый, загадочный властитель мира в уединении проводит уже одиннадцатый год жизни.
Луций оглянулся. Окинул взглядом палубу, своих центурионов и солдат, поколебался секунду, стиснул зубы, потом на виду у всех подошел к самому борту, Вытянувшись и обратив лицо к Капри, он поднял руку в римском приветствии:
«Ave caesar imperator!» Приветствую тебя, цезарь!" (лат.).
.
Он не видел, как, усмехнувшись, Фабий повернулся спиной к императорскому дворцу.
Глава 4
Актуарий Служащий римской магистратуры.
римской магистратуры – это ничто, слюнявый пес под ногами своих господ, песчинка в море, но в определенные дни, в час после восхода солнца, он важное лицо. Он спускается по лестнице от Табулярия на Римский форум, следом за ним спускаются два государственных раба со свитками в руках, медленно, важно, с достоинством. Спустившись на Священную дорогу к курии Юлия Цезаря, он повернул направо, к форуму, где с незапамятных времен было место собраний римлян. Остановился у большой доски под рострами, рабы смазали доску клеем, и актуарий сам наклеил на нее последний номер римской газеты «Acta Diuma Populi Romani» Ежедневные сообщения, публикуемые сенатом.
.
Co всех сторон начал стекаться народ. Что сегодня префект эрария Управляющий государственным архивом.
сообщает римским гражданам? Толпа росла. Десятки голов, немытых, растрепанных, для которых провести закопченными пальцами по слипшимся волосам означало причесаться, десятки людей в серых плащах простолюдинов вытягивали шеи от любопытства. Поденщики, грузчики и гребцы с тибрской пристани Эмпория, ремесленники и торговцы с Бычьего рынка и Велабра, клиенты, спешащие с утренним визитом к своим патронам, проститутки, возвращающиеся из субурских Субура – район Рима.
трактиров, нищие, воры. уличный сброд.
Появилось и несколько напомаженных голов с помятыми лицами, следами ночных кутежей.
Актуарий важным шагом удалился, а к доске протолкался высокий мужчина.
Рыжая голова его сияла в лучах восходящего солнца почти так же, как золотой шлем Юпитера Капитолийского.
– Ты, рыжий, читать умеешь? – раздался голос из задних рядов.
– Умею. Но за такое обращение ничего не получите…
– Укуси себя за пятку, рыжая лиса!..
– Прочтите кто-нибудь вслух!
Сильный голос из первых рядов начал читать:
– Acta Diurna.,.
– Это пропусти, ты, умник…
– Ну! Тише!
– …Изданная за два дня до январских нон во времена консулов Гнея Ацеррония и Гая Понтия…
– Чтоб тебя Геркулес по башке трахнул! Читай сообщения!
– Император Цезарь Август Тиберий Клавдий Нерон…
– Не хватит ли просто Тиберия, ты, растяпа?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215
Он придвинулся к актеру и спросил:
– Ты республиканец?
Актер изумился.
– Республиканец? Я? Нет.
«Боится», – подумал Луций и добавил:
– Говори же. Тебе нечего меня бояться.
– Я не боюсь, – ответил Фабий. – Я говорю правду. Зачем мне быть республиканцем? Я простой человек, мой господин.
– Тебе не нужна республика? Ты любишь императора?
– Нет! – выпалил Фабий. – Но к чему все это? Я актер, мне ничего не нужно, только…
– Только что?
Фабий страстно договорил:
– Я хочу жить и играть, играть, играть…
Луций посмотрел на него с презрением. Играть и жить! Это значит набивать брюхо, наливаться вином, распутничать с какой-нибудь девкой и разыгрывать всякие глупости. Вот идеал этого человека. Скотина! Ему следовало остаться рабом на всю жизнь! Фабий сразу упал в глазах Луция.
Сброд! Луций гордо выпрямился, отстранил актера и пошел в свою каюту. перешагивая через спящих людей. Он испытывал презрение к этому человеку без убеждений, который за подачку готов продать душу кому угодно. Под мостиком рулевого он заметил Гарнакса, который храпел, лежа навзничь.
Рядом с ним спала Волюмния. Воистину из одних мошенников и шлюх состоит весь этот актерский сброд.
Луций улегся на ложе. Он прогнал свои опасения, вспомнив, как Нептун принял его жертву – фигурку Астарты. Он развернул свиток стихов Катулла – столько раз он читал их вместе с Торкватой. она так любила их, и начал читать.
Нет, ни одна среди женщин такой
Похвалиться не может
Преданной дружбой, как я,
Лесбия, был тебе друг.
Крепче, чем узы любви, что когда-то двоих нас вязали,
Не было в мире еще крепких и вяжущих уз. Перевод А. Пиотровского (Катулл. Тибулл. Проперций. М., 1963).
Луций усмехнулся по поводу своей верности. Неважно, ведь всегда так бывает. Торквата – его будущая жена, и если он будет от нее уходить, то будет и возвращаться. Потому что она принадлежит ему, как дом, сад, перстень, скаковая лошадь. Она самое его прекрасное имущество.
***
Последний день плаванья всегда радостен. Родина уже близко, и берег родной земли, пусть это всего лишь голый камень или серо-желтый песок, становится самым прекрасным уголком мира.
Палуба «Евтерпы» забита людьми.
Когда солнце склонилось к самому горизонту, в его лучах с подветренной стороны показался остров. Он напоминал ощерившегося зверя, выскочившего из воды. Корабль должен был следовать через пролив.
Капри. Луций стоял на носу корабля и смотрел на берег. Резиденция императора Тиберия. Когда корабль приблизился, стал виден белый мрамор дворцов среди зелени олив и кипарисов, а на самой высокой вершине острова в лучах заходящего солнца ослепительно розовела вилла «Юпитер», пристанище Тиберия.
Все взгляды обратились к острову. Там император. Там, на этом скалистом, со всех сторон омываемом морем утесе, старый, загадочный властитель мира в уединении проводит уже одиннадцатый год жизни.
Луций оглянулся. Окинул взглядом палубу, своих центурионов и солдат, поколебался секунду, стиснул зубы, потом на виду у всех подошел к самому борту, Вытянувшись и обратив лицо к Капри, он поднял руку в римском приветствии:
«Ave caesar imperator!» Приветствую тебя, цезарь!" (лат.).
.
Он не видел, как, усмехнувшись, Фабий повернулся спиной к императорскому дворцу.
Глава 4
Актуарий Служащий римской магистратуры.
римской магистратуры – это ничто, слюнявый пес под ногами своих господ, песчинка в море, но в определенные дни, в час после восхода солнца, он важное лицо. Он спускается по лестнице от Табулярия на Римский форум, следом за ним спускаются два государственных раба со свитками в руках, медленно, важно, с достоинством. Спустившись на Священную дорогу к курии Юлия Цезаря, он повернул направо, к форуму, где с незапамятных времен было место собраний римлян. Остановился у большой доски под рострами, рабы смазали доску клеем, и актуарий сам наклеил на нее последний номер римской газеты «Acta Diuma Populi Romani» Ежедневные сообщения, публикуемые сенатом.
.
Co всех сторон начал стекаться народ. Что сегодня префект эрария Управляющий государственным архивом.
сообщает римским гражданам? Толпа росла. Десятки голов, немытых, растрепанных, для которых провести закопченными пальцами по слипшимся волосам означало причесаться, десятки людей в серых плащах простолюдинов вытягивали шеи от любопытства. Поденщики, грузчики и гребцы с тибрской пристани Эмпория, ремесленники и торговцы с Бычьего рынка и Велабра, клиенты, спешащие с утренним визитом к своим патронам, проститутки, возвращающиеся из субурских Субура – район Рима.
трактиров, нищие, воры. уличный сброд.
Появилось и несколько напомаженных голов с помятыми лицами, следами ночных кутежей.
Актуарий важным шагом удалился, а к доске протолкался высокий мужчина.
Рыжая голова его сияла в лучах восходящего солнца почти так же, как золотой шлем Юпитера Капитолийского.
– Ты, рыжий, читать умеешь? – раздался голос из задних рядов.
– Умею. Но за такое обращение ничего не получите…
– Укуси себя за пятку, рыжая лиса!..
– Прочтите кто-нибудь вслух!
Сильный голос из первых рядов начал читать:
– Acta Diurna.,.
– Это пропусти, ты, умник…
– Ну! Тише!
– …Изданная за два дня до январских нон во времена консулов Гнея Ацеррония и Гая Понтия…
– Чтоб тебя Геркулес по башке трахнул! Читай сообщения!
– Император Цезарь Август Тиберий Клавдий Нерон…
– Не хватит ли просто Тиберия, ты, растяпа?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215