ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
И если считаешь нужным для блага своей души или ради утешения прийти ко мне, приди, Лео!
Письмо, полное любви. Конрад хорошо представлял себе, как мучился Лео, на время разлученный с учителем, и какое утешение принесло это послание его истерзанной душе.
– Фра Лодовико все бы отдал, чтобы заполучить его в свое собрание, – заметил он.
– Думаю, вы правы. Я знаю, что мне осталось немного, и хотела поместить это сокровище туда, где его будут чтить, как должно. Правда, я решила отдать его в Сан-Дамиано – в благодарность за услугу.
Конрад хлопнул в ладоши:
– Ха! Превосходно, мадонна. Наверняка и Лео отдал бы его туда, раз уж ему суждено уйти из ваших рук. Бедные женщины могут поучить нынешних братьев соблюдать устав!
– Я так рада, что вы одобряете меня, брат, – улыбнулась она, сворачивая письмо и с непонятой ему рассеянностью устремив на него взгляд спокойных зеленых глаз.
От библиотечной пыли Конраду все время хотелось чихнуть. Как непохож здешний воздух на соленый ветерок, веявший из Анконы на его горную хижину!
Правда, запах чернил и переплетного клея, мягкая кожа переплетенных рукописей, латинские заглавия, тщательно разобранные по темам, порой вызывали у Конрада вздохи сожаления о днях ученья. Одобрял отшельник и тишину, царившую в библиотеке, когда он без помехи, почти в полном одиночестве рылся в ее запасах. Как ни странно, первый кончик нити он ухватил, когда копался в шкафу, заключавшем в себе пестрое собрание справочников и руководств. Среди трудов, направлявших крестоносных воинов к победе, попадались то «De inquisitione» «Об инквизиции».
Давида фон Аугсбурга, то «Summa contra haereticos» «Сумма против еретиков».
Джакопо ди Капелл и, описывавшие обязанности и поведение, подобающие инквизиторам, которые исчислялись уже сотнями. Полистал Конрад и иллюстрированное руководство для проповедников, написанное Сервасанто да Фаэнца, «Liber de Virtutibus et Vitiis», «Dormi Secure» «Спокойный сон» – сборник проповедей.
и многочисленные сборники «примеров», извлеченных из мифов, бестиариев и романов, с точки зрения Конрада, весьма красочных, но едва ли поучительных. Неужели проповедники верили, что притчи о единорогах, драконах и антилопах подвигнут умы их слушателей к Богу? Святой Франциск, подобно самому Иисусу, снабжал свою мысль простыми примерами. «Сеятель, вышедший на пашню» – образ, понятный простолюдину.
Более всего манили Конрада полки с духовными руководствами, где он обнаружил две книги своего университетского учителя Гилберта де Турне. Большая часть рукописей здесь посвящена была распятию и взывала к чувствам, но иные выказывали рассудочный германский ум, подобно «De Exterioris et Interioris Hominis Compositione» «О внешнем и внутреннем строении человека».
Аугсбурга. Для трудов плодовитого писаниями Бонавентуры Лодовико отвел целые две полки, и на них-то Конрад обнаружил наконец короткий трактат «De Sex Alis Seraphim» – «О шестикрылом серафиме».
Верный своему строгому разуму и богословскому образованию, Бонавентура каждое крыло серафима уподоблял одной из стадий духовного развития. Конрад восхитился ловким использованием символа для поучения, столь необходимого братьям. Однако когда он наткнулся на тот же образ в другой книге Бонавентуры и обнаружил, что он повторяется снова и снова едва ли не в каждом его труде, то невольно задумался.
«Когда я был на Монте Ла Верна... пришло мне на ум чудо, явленное святому Франциску в этом самом месте: видение крылатого серафима в образе Распятого... и понял я, что выражало то видение восторг нашего отца в созерцательном размышлении и путь, коим тот восторг достигается».
Видение серафима явно обладало для Бонавентуры особой притягательностью. Но что он хочет сказать, используя глагол «effingere» в предложении «выражало восторг нашего отца»? Разве видение святого Франциска не было истинным, и весь рассказ о нем – только символическая аллегория? Конечно же, нет, однако...
У другого автора Конрад мог бы пропустить столь мелкую путаницу в определениях, но Бонавентура отличался особым педантизмом в терминах. Он тоже в свое время читал лекции в школе братства в Париже, был современником и другом Фомы Аквинского. Он не бывал неточен в выборе слов. Конрад перенес книгу к столу и достал свои записи. Хотелось бы знать, сколько раз он успел бы прочитать «Аве, Мария», пока мимо пройдет Лодовико? Конрад с первого дня в библиотеке заметил, что царапанье пера по бумаге притягивает библиотекаря к его столу так же верно, как железо к магнитному камню.
И тут же услышал мягкие шаги. Сандалии Лодовика шаркали по плиткам пола.
– A, «Itinerarium mentis in Deum», – с нарочитым безразличием произнес библиотекарь, кинув небрежный взгляд на стол. – Отличная работа. Фра Бонавентура рад будет узнать, что вы стали знатоком его трудов.
«О чем ты, конечно, доложишь ему за ужином», – хмыкнул про себя Конрад. Ему вдруг захотелось перечитать жизнеописание святого Франциска, составленное генералом ордена. И еще раз взглянуть на этого серафима. Если между делом попадется и упомянутый Лео слепец, тем лучше.
17
При первом проблеске рассвета Конрад вместе с переписчиками спешил в библиотеку. Часы, освещенные солнцем, сокращались с каждым осенним днем: приближался праздник святой Лючии – самая длинная ночь в году.
Отшельник направился прямо к полкам, где хранились хроники времени основания ордена. К его разочарованию, там обнаружилось всего несколько кратких житий неканонизированных святых ордена, история первого братства в Англии Томаса Эклстонского и такая же хроника Джордано ди Джиано, описывающая распространение ордена в Германии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143
Письмо, полное любви. Конрад хорошо представлял себе, как мучился Лео, на время разлученный с учителем, и какое утешение принесло это послание его истерзанной душе.
– Фра Лодовико все бы отдал, чтобы заполучить его в свое собрание, – заметил он.
– Думаю, вы правы. Я знаю, что мне осталось немного, и хотела поместить это сокровище туда, где его будут чтить, как должно. Правда, я решила отдать его в Сан-Дамиано – в благодарность за услугу.
Конрад хлопнул в ладоши:
– Ха! Превосходно, мадонна. Наверняка и Лео отдал бы его туда, раз уж ему суждено уйти из ваших рук. Бедные женщины могут поучить нынешних братьев соблюдать устав!
– Я так рада, что вы одобряете меня, брат, – улыбнулась она, сворачивая письмо и с непонятой ему рассеянностью устремив на него взгляд спокойных зеленых глаз.
От библиотечной пыли Конраду все время хотелось чихнуть. Как непохож здешний воздух на соленый ветерок, веявший из Анконы на его горную хижину!
Правда, запах чернил и переплетного клея, мягкая кожа переплетенных рукописей, латинские заглавия, тщательно разобранные по темам, порой вызывали у Конрада вздохи сожаления о днях ученья. Одобрял отшельник и тишину, царившую в библиотеке, когда он без помехи, почти в полном одиночестве рылся в ее запасах. Как ни странно, первый кончик нити он ухватил, когда копался в шкафу, заключавшем в себе пестрое собрание справочников и руководств. Среди трудов, направлявших крестоносных воинов к победе, попадались то «De inquisitione» «Об инквизиции».
Давида фон Аугсбурга, то «Summa contra haereticos» «Сумма против еретиков».
Джакопо ди Капелл и, описывавшие обязанности и поведение, подобающие инквизиторам, которые исчислялись уже сотнями. Полистал Конрад и иллюстрированное руководство для проповедников, написанное Сервасанто да Фаэнца, «Liber de Virtutibus et Vitiis», «Dormi Secure» «Спокойный сон» – сборник проповедей.
и многочисленные сборники «примеров», извлеченных из мифов, бестиариев и романов, с точки зрения Конрада, весьма красочных, но едва ли поучительных. Неужели проповедники верили, что притчи о единорогах, драконах и антилопах подвигнут умы их слушателей к Богу? Святой Франциск, подобно самому Иисусу, снабжал свою мысль простыми примерами. «Сеятель, вышедший на пашню» – образ, понятный простолюдину.
Более всего манили Конрада полки с духовными руководствами, где он обнаружил две книги своего университетского учителя Гилберта де Турне. Большая часть рукописей здесь посвящена была распятию и взывала к чувствам, но иные выказывали рассудочный германский ум, подобно «De Exterioris et Interioris Hominis Compositione» «О внешнем и внутреннем строении человека».
Аугсбурга. Для трудов плодовитого писаниями Бонавентуры Лодовико отвел целые две полки, и на них-то Конрад обнаружил наконец короткий трактат «De Sex Alis Seraphim» – «О шестикрылом серафиме».
Верный своему строгому разуму и богословскому образованию, Бонавентура каждое крыло серафима уподоблял одной из стадий духовного развития. Конрад восхитился ловким использованием символа для поучения, столь необходимого братьям. Однако когда он наткнулся на тот же образ в другой книге Бонавентуры и обнаружил, что он повторяется снова и снова едва ли не в каждом его труде, то невольно задумался.
«Когда я был на Монте Ла Верна... пришло мне на ум чудо, явленное святому Франциску в этом самом месте: видение крылатого серафима в образе Распятого... и понял я, что выражало то видение восторг нашего отца в созерцательном размышлении и путь, коим тот восторг достигается».
Видение серафима явно обладало для Бонавентуры особой притягательностью. Но что он хочет сказать, используя глагол «effingere» в предложении «выражало восторг нашего отца»? Разве видение святого Франциска не было истинным, и весь рассказ о нем – только символическая аллегория? Конечно же, нет, однако...
У другого автора Конрад мог бы пропустить столь мелкую путаницу в определениях, но Бонавентура отличался особым педантизмом в терминах. Он тоже в свое время читал лекции в школе братства в Париже, был современником и другом Фомы Аквинского. Он не бывал неточен в выборе слов. Конрад перенес книгу к столу и достал свои записи. Хотелось бы знать, сколько раз он успел бы прочитать «Аве, Мария», пока мимо пройдет Лодовико? Конрад с первого дня в библиотеке заметил, что царапанье пера по бумаге притягивает библиотекаря к его столу так же верно, как железо к магнитному камню.
И тут же услышал мягкие шаги. Сандалии Лодовика шаркали по плиткам пола.
– A, «Itinerarium mentis in Deum», – с нарочитым безразличием произнес библиотекарь, кинув небрежный взгляд на стол. – Отличная работа. Фра Бонавентура рад будет узнать, что вы стали знатоком его трудов.
«О чем ты, конечно, доложишь ему за ужином», – хмыкнул про себя Конрад. Ему вдруг захотелось перечитать жизнеописание святого Франциска, составленное генералом ордена. И еще раз взглянуть на этого серафима. Если между делом попадется и упомянутый Лео слепец, тем лучше.
17
При первом проблеске рассвета Конрад вместе с переписчиками спешил в библиотеку. Часы, освещенные солнцем, сокращались с каждым осенним днем: приближался праздник святой Лючии – самая длинная ночь в году.
Отшельник направился прямо к полкам, где хранились хроники времени основания ордена. К его разочарованию, там обнаружилось всего несколько кратких житий неканонизированных святых ордена, история первого братства в Англии Томаса Эклстонского и такая же хроника Джордано ди Джиано, описывающая распространение ордена в Германии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143