Остались только слуги да монахи, спавшие в дальнем конце. Орфео дожидался ее в том же кресле, но заговорить ей не дал. Едва завидев Амату, он вскочил и отрывисто произнес:
– Думаю, я с утра перенесу свои вещи к сиору Доминико и останусь у него. – Он пожевал нижнюю губу. – Помилование для твоего друга оставлю здесь. Фра Салимбене позаботится доставить его новому генералу.
От обиды Амата забыла, что собиралась извиниться.
– Навестишь как-нибудь? – натянуто спросила она. – Я надеюсь, мы во всяком случае останемся друзьями.
Ответ был холоден. Что-то о том, что сиор Доминико вскоре снова отправит его в путь. После чего он развернулся и присоединился к остальным мужчинам.
Амата отправилась в постель с тяжестью на сердце. Оттягивая с согласием на замужество, она рассердила дядю и ранила гордость Орфео, и теперь эта гордость может встать между ними нерушимой скалой. Хорошо, если размолвка забудется к утру. Заворачиваясь в покрывало и уютно подтыкая его под плечи, Амата уверяла себя, что Орфео обязательно захочет увидеться с ней еще раз. Но вот сумеет ли он ее понять?
– Просто я боюсь, – прошептала она в подушку слова, которые все это время хотела сказать Орфео.

38

Вслед за знакомым шарканьем Дзефферино в тоннеле наверху прозвучали незнакомые шаги. Первое, что пришло в голову Конраду: ведут нового узника.
Он приподнял голову навстречу свету факела. Щелкнул замок. Дзефферино поднял решетку и вместе со вторым монахом стал боком спускаться по ступеням.
Еще сверху тюремщик окликнул Конрада и Джованни:
– Братья, с вами хочет говорить фра Джироламо д'Асколи, новый генерал ордена.
Звеня цепями, заключенные поднялись с пола. Повинуясь знаку Джироламо, тюремщик отцепил от пояса большой ключ и присел у ног Конрада. Он отпер замки кандалов и торжествующе отбросил в сторону звенящую цепь.
Генерал ордена обратился к Конраду:
– Наш святой отец, папа Григорий Десятый, прощает твои провинности против ордена, брат. Ты свободен. Можешь уйти или остаться в Сакро Конвенто, пока не восстановишь силы. Я бы советовал тебе задержаться и довериться заботам нашего брата-лекаря.
Конрад щурил глаза от света факела. Кровь иглами колола избавленные от кандалов ноги. После долгих месяцев надежды трудно было поверить в освобождение, пришедшее столь внезапно и обыденно. Он стряхнул паутину с мозгов, уверяя себя, что не ослышался.
Джироламо продолжал:
– Как только окрепнешь, мы встретимся для беседы, фра Конрад. Я рассчитываю, что ты станешь моим посланником к братьям спиритуалам и поможешь вернуть их в наше лоно. Зная, что ты сочувствуешь их взглядам и сам был нашим узником, они прислушаются к твоим словам, когда ты объяснишь им, что орден неизбежно должен расти и изменяться. Я уверен, что и фра Джованни признавал это, сам будучи генералом.
Конрад отвечал неуверенно, словно внезапно разбуженный лунатик.
– Я польщен вашим доверием, фра Джироламо, но недавно я принес обет, который, надеюсь, вы позволите мне исполнить. Я обещал Господу нашему, что, если буду освобожден, отправлюсь на время трудиться для прокаженных. Однако присутствующий здесь фра Джованни любим всеми братьями. Не может ли он стать вашим посланником?
– Я намерен освободить и этого преподобного брата, – проговорил фра Джироламо, всматриваясь сквозь полумрак в лицо старого монаха, – однако сомневаюсь, что он перенесет дальний путь, сопряженный с таким поручением.
Он обратился к самому Джованни:
– Вы обдумывали, что станете делать, покинув это место, падре?
Джованни ответил, запинаясь:
– Думал, сотни раз. Я хочу отправиться в Греччио... только в Греччио. – Дрожащим голосом он добавил: – Я хочу закончить свои дни перед яслями, где святой Франциск воссоздал сцену рождества Спасителя.
Пока Дзефферино снимал со старика оковы, Джироламо протянул к Конраду открытые ладони.
– Видишь сам, фра Джованни не годится. Расскажи мне о своем обете. Как долго ты обещал трудиться среди прокаженных?
– Пока не узнаю того, что должен узнать.
– И что же ты должен узнать?
– Я сам еще не знаю, но уверен, Господь откроет мне это в должный срок. Или я окончу жизнь, так и не узнав.
Джироламо, потирая себе щеки, продолжал разглядывать пленников.
– В своем стремлении объединить орден я проявил излишнюю торопливость, братья. Очевидно, вам обоим нужно время, чтобы привыкнуть заново к жизни на земле. Исполни свой обет, фра Конрад. Однако я не теряю надежды увидеть тебя своим помощником, когда ты завершишь задуманное и восстановишь силы.
Громкое хлюпанье прервало их беседу. В свете факела Конрад увидел, что по щекам стражника катятся слезы.
– Фра Джованни понадобится спутник, чтобы проводить его в Греччио, – заметил он. – Может, фра Дзефферино... если вы сможете придумать что-то вроде маски... потому что его беспокоит обезображенное лицо...
Джироламо удивленно склонил голову набок.
– Ты просишь за своего тюремщика?
– Эти два года он был для нас добрым пастырем. И мне кажется, заранее скучает по своей немногочисленной пастве.
Джироламо задумчиво оглядел странную троицу.
– Что ты сам скажешь, Дзефферино? – наконец спросил он. – Готов ли ты передать свои ключи другому брату и покинуть это место?
Сдавленный смешок вырвался из груди тюремщика.
– Готов, но я хотел бы отправиться с фра Конрадом. Фра Джованни нужен молодой и сильный спутник. Конрад, мы с тобой – два слепца, мы подойдем друг другу.
Конрад тронул пальцами шрам на щеке.
– Я не подумал, как выгляжу со стороны. Мной можно пугать детей?
– Ты постарел, брат, выглядишь много старше своих лет, – ответил ему Дзефферино.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143