– Боюсь, что вы опять не поняли меня, отец Никодим, – сказал он. – Я интересовался временем и обстоятельствами, а не изъятыми у вас соборными ценностями. А икон я тоже не собираю. Так что будем считать, что мы друг друга не поняли, а потому позвольте откланяться и поблагодарить вас за дружескую беседу.
Отец Никодим встал все с той же не сходящей с губ иронической улыбкой.
– Разрешите один вопрос, старший инспектор уголовного розыска?
– К вашим услугам, отец Никодим.
– А все-таки, какое же отношение может иметь к нашей беседе то, что произошло в доме Михеевых?
– Никакого, – пожал плечами Саблин и, поклонившись, вышел из комнаты.


Саблин упрямится

1

Саблин привык с утра взвешивать и оценивать все происшедшее накануне. Что узнал? Что сделал? Успех или неудача? Заштатный оперный бас в роли дьякона – мелочь, конечно, но знакомство все же полезное для дальнейших розысков в администрации здешней епархии. Протоиерей Никодим, несомненно, умен, сообразителен и находчив, судя по тому, что и как им сказано во вчерашней беседе. Дело было даже не в глупом промахе Саблина, не в неудачной попытке вывернуться из него, сославшись на «тягу к истории». Запомнилось другое. Настоятель собора заранее знал, зачем пришел к нему инспектор уголовного розыска, что именно интересовало его в этой встрече, и откровенно поспешил его об этом уведомить. Что же могло заинтересовать его? Само по себе убийство в доме Михеевых? Едва ли. Конечно, смерть ревностной прихожанки, к тому же хористки, должна была привлечь внимание протоиерея, но интерес к беседе с инспектором угрозыска был вызван не только единством веры и близким знакомством с Марьяной Вдовиной. Тут было что-то еще.
Из кабинета Князева вышел Веретенников, усталый и огорченный.
– Старик еще под утро вызвал, как с обыска вернулись. Тебя еще не было, – объяснил он.
– Как с обыском? – заинтересовался Саблин.
– Плохо.
– Почему?
– В доме никаких следов ценностей. В подвале и погребе – аналогичная картина. Поленницу разобрали – не нашли. Весь двор вскопали. Ничего не нашли и на огороде.
– С миноискателем?

– Конечно.
– Какие-нибудь ключи обнаружили?
– В подвале и погребе все проверено.
– А в комнатах?
– Тоже. Все ключи на местах. И ни одного спрятанного.
– Что сказал Князев?
– Рекомендовал пошарить по всем камерам хранения. Проверить, не хранила ли что-нибудь убитая Вдовина и не сдавал ли кто-нибудь из членов семьи ящика или чемодана в ближайшие дни после преступления?
– Ну что ж, действуй. Пощупай вокзал, пристань и аэропорт.
К полковнику Саблин не пошел, решил: понадоблюсь – вызовет. А в кабинете его уже поджидал Глебовский.
– Ищем новую версию? – спросил он.
– Зачем? – сказал Саблин. – Еще старая не прослежена.
– А то есть одна. Убила, скажем, Екатерина Михеева, а муж взял вину на себя.
На нескрываемую насмешку Саблин не реагировал. Ответил сдержанно:
– Такую версию слишком легко опровергнуть. Несерьезно, Виктор Петрович.
Тут уже Глебовский взорвался:
– А ваша серьезнее? Обыск же не удался…
– Знаю. Не удался и первый визит в собор. Изъятие церковных ценностей прошло, по-видимому, без отклонений.
– Проверили лично?
– Для чего? Соборные архивы, если они сохранились, ничего не покажут. Регистрация приема и сдачи? Что она скажет? Меня интересовали условия процедуры и настроения причта. Об этом я и беседовал с новым протоиереем отцом Никодимом.
– Что-нибудь подтвердилось?
– Ничего. Новый настоятель собора тогда был священником. Сдавал ценности вместе с Серафимом Востоковым. Обман или мошенничество полностью исключает.
Саблин видел, что его сообщение вполне удовлетворило следователя. Но добавил:
– Но мой экскурс в прошлое отца Серафима еще не завершен. Никаких подробностей о нем от нового протоиерея я не узнал. Но кое-что заметил. Во-первых, кто-то его информировал об убийстве Марьяны Вдовиной, он знал о нем до моего посещения. Во-вторых, он заинтересован в окончании следствия.
– Почему?
– Хотя бы потому, что Михеева – его прихожанка. О «сокровище» он может и не знать, но к судьбе ее небезучастен.
– Вы все еще не отказались от версии о «сокровище»?
– Нет. И намерен продолжать розыск.
Глебовский провел пальцем по коротко подстриженным усикам, взял «дело» в картонной папке, пошел к двери. Уже на пороге обернулся, бросил:
– Ох, не верю я в ваше «сокровище». Но коли версия возникла, проверить обязаны. Действуйте, Юрий Александрович, как говорится – бог в помощь. Подходящая терминология для «церковного» дела?
– Не очень, Виктор Петрович. Бог – помощник никакой. Проверено веками. А вот слуги божьи…

2

Андрей Востоков слез со стремянки, вытер испачканные замазкой пальцы.
– Теперь прочно замазал. Под цвет. И хорошо, что с миноискателем они прошлись только по полу.
– И во дворе, – задумалась Екатерина. – А может, все это лучше вынуть из стенки? Второй раз с обыском не придут.
– Кто их знает, – замялся Андрей. – Лучше потерпим еще месячишко. Ценности в стенке сохраннее. И нам спокойнее. А Василий к тому времени уже свой срок получит. Полтора-два года – больше не потянет. А мы к тому времени уже покупателя найдем. Носа не вешай.
– Я не вешаю.
– Странная ты баба, Екатерина. Все ж мать убита, а ты хоть бы слезу уронила…
– Мать? – Екатерина усмехнулась. – По паспорту. Много ли я от нее добра видела? Мать… Она, кроме бога и папашки моего липового, никого не любила. Бог, бог, будь он неладен.
– Не богохульствуй, красавица. Он тебя кормит. И неплохо.
– Кормит, – согласилась Екатерина. – А она мне лоб расшибла, чтоб я в него верила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26