– Все-таки постояли и послушали. Что же дошло до вас?
– Брех один. Шурум-бурум семейный. Они что-то хотели от старухи, а она отругивалась. Какую-то мелочь требовали: не то десятку, не то двадцатку. А потом мужик старуху по морде как звезданет! Она сразу бряк на пол. Молодка нагнулась к ней, потрясла ее, по щекам похлопала и кричит, мужу должно быть: «А ведь ты убил ее, Васенька!» Тут я нашего участкового увидала: навстречу по улице шел. Он разобрался во всем и задержал меня как свидетельницу. Вот я и сижу здесь второй час, не обедамши.
– Ничего не добавите?
– А что добавлять, ругань? Хотя погодите: словечко одно неподходящее слышала. Сокровище. Это старуха сказала, а к чему, не помню.
Екатерина Михеева, уже уходившая и остановившаяся в дверях, немедленно откликается:
– Это мать так иронически о Василии говорила: «Убила бобра Катька, нашла сокровище».


Розыск

1

Служебные совещания начальник уголовного розыска подполковник Князев любил проводить с утра, поэтому дело Михеева после его ареста обсуждали на следующее утро, когда заключения экспертов и протоколы первых допросов обвиняемого и свидетелей были уже в папке, поименованной как «Дело об убийстве гражданки Вдовиной Марьяны Федоровны». Да и следователь прокуратуры не торопился с расследованием: слишком уж ясным казалось ему это дело.
Подполковник не терпел опозданий, и с утра уже все были на месте: оба эксперта – врач и трассолог, следователь прокуратуры, два инспектора угро Саблин и Веретенников и секретарь-стенографистка Верочка.
– Дело я просмотрел, – начал Князев, перелистав немногочисленные ею страницы. – Все проведено, по-видимому, вполне добросовестно. Я говорю о предварительном расследовании…
– Ошибки потом обнаружатся, – сказал Саблин.
– Вы думаете, они допущены?
– Бывали случаи.
– Дело поручено вести мне, – вмешался Глебовский, – и никаких ошибок я не вижу. Свидетелей и задержанного Михеева допросили. Экспертизу провели. Соседи Михеевых утверждают, что скандалы в доме были и раньше И до рукоприкладства дело доходило: Михеев вообще сдержанностью не отличается… Михеева показывает: он замахнулся, а старуха отшатнулась, так что удар неожиданно в висок пришелся. А Михеев – бывший боксер, тяжеловес. Не то что больную женщину – быка уложит. Арифметическая семейная ссора, где алгеброй и не пахнет.
Саблин решил поспорить со следователем:
– Любую задачу можно упростить до арифметической. Только выиграет ли от этого математика?
– У вас есть свои соображения? – заинтересовался Князев.
– Нет, спор чисто теоретический.
– Тогда слово – следователю прокуратуры.
– Скажу кратко, – начал Глебовский. – Поскольку обвиняемый тут же сознался в преступлении, а рассказ его полностью подтверждают и медицинская экспертиза, и свидетели, предлагаю считать следствие законченным и дело передать в суд.
– Есть возражения, – предупредил решение подполковника Саблин.
Стало тихо, как бывает, когда на собрании кто-то вдруг выступит с поражающей неожиданностью.
– Я возражаю, – сказал Саблин, – против слишком уж поспешной передачи дела в суд. Следствие, по-моему, еще не закончено.
– Почему? – спросил Князев.
– Позвольте, я объясню это попозже.
– Тогда разрешите вмешаться и мне, – сказал Глебовский. – Саблин, вероятно, настаивает на дополнительных версиях. Конечно, проработка версий – необходимое условие нашей профессии. Но ведь они возникают не сами по себе. Их создают обстоятельства преступления, мотивированные подозрения, сравнение и сопоставление обнаруженных деталей, прослеженный путь розыска. Но какие же версии в деле Михеева? Их можно придумать, конечно, искусственно выстроить, но все они опровергаются сразу.
– Может быть, вы сформулируете все-таки свое мнение о следствии? – поинтересовался Князев.
– Я бы хотел это сделать наедине.
– Хорошо, отложим пока решение. Зайдите ко мне минут через десять.

2

– Явился по вашему приказанию, Матвей Георгиевич, – отрапортовал Саблин.
– Садитесь, Юрий Александрович. Что у вас?
– Меня заинтересовал допрос свидетельницы Хижняк, вернее, ее слова о сокровище. По-моему, о них стоит подумать.
– Но я же читал запротоколированное замечание Михеевой. Слова эти относились к ироническому высказыванию убитой об обвиняемом: «Это мать так иронически о Василии говорила: убила бобра Катька, нашла сокровище».
– Екатерина Михеева умна и находчива: эти слова ее могли быть и прикрытием правды.
– В таком случае, Михеева, по-вашему, сообщница? Не слишком ли? Ее мать убита…
– Может, и слишком… – Саблин пожал плечами. – А все ж слова о сокровище выкинуть из головы не могу. Не имею права, пока все не проверим.
– Проверка, конечно, не помешает… А не затянем ли дело?
– Постараемся не затянуть.
– А Глебовский?
– Что Глебовский?.. Он мужик умный, не первый раз с ним работаем. Согласится.
– О каком же сокровище, по-вашему, могла идти речь?
Саблин задумался. Как потолковее объяснить все это начальнику? Ведь у него – только предположения, основанные на одной-единственной реплике. Ведь Михеева могла сказать правду: ироническое издевательство старухи над ненавистным ей зятем – и только. И тогда весь воздушный замок, построенный им, разлетится в дым от улыбки начальника. Но рассказать все-таки надо.
– В квартире живет еще и третий жилец, Андрей Востоков. Это пасынок убитой Марьяны Вдовиной и сводный брат Екатерины Михеевой, сын от первой жены покойного протоиерея Серафима Востокова, бывшего настоятеля городского собора. Сокровище, о котором шла речь, быть может, и существует.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26