Обычно заезжал за Валерией на работу, в институт, забирал ее с кафедры или из лаборатории, а возвращал домой поздно: ритуал прощального поцелуя у дверей подъезда – и спокойной ночи, Лера. Сегодня же был шанс познакомиться с чудо-ребенком: Валерия с утра в институт не пошла, что-то там у нее отменилось, и ехал за ней Александр Павлович как раз домой – впервые, кстати; даже поинтересовался по телефону номером квартиры.
Розы он купил на импровизированном рыночке у метро «Белорусская» – какие хотел, такие и купил, шелковые и с каплями – и ровно в шесть звонил в квартиру Валерии. Звонок, отметил, заедало: приходилось туда-сюда качать кнопочку, искать пропавший контакт. Валерия – дама техническая, кандидатша каких-то сложных наук, могла бы и починить… Однако дверь открылась. Открыла ее девочка лет десяти, невысокая, худенькая, угловатая даже, с прямыми, стриженными «под пажа» каштановыми волосами. Открыла и отступила в сторону, пропуская Александра Павловича в тесную переднюю.
– А если я – вор? – серьезно спросил у девочки Александр Павлович, даже не поздоровавшись, спросил с ходу.
– Как это? – не поняла девочка.
– Ты даже не спросила, кто я и к кому пришел. А вдруг у меня за спиной – топор, пистолет, бомба, а?
Девочка не улыбнулась.
– У вас были заняты руки, – сказала она. – Букетом. Он, вероятно, для мамы?
– И для мамы, и для тебя, – ответил Александр Павлович, протянул ей цветы. – Найди какую-нибудь банку. Желательно литровую…
– У нас есть ваза, – девочка опять не приняла шутки, и Александру Павловичу это не понравилось. Он любил веселых и даже хулиганистых детей, он привык к цирковым детям, к этим «цветам манежа», которые растут сами по себе и не признают никаких клумб.
– Тогда поставь в вазу, – вздохнул он. И все же не удержался, добавил:
– А лучше бы напустить в ванну воды и бросить их плавать…
Девочка, уже шагнувшая было в комнату – за вазой, естественно, остановилась, будто раздумывая. Похоже, ее заинтересовала идея с ванной. Цирковой ребенок, считал Александр Павлович, поступил бы именно так, как ему интересно…
– Я сейчас узнаю, – быстро сказала девочка и побежала прочь, забыв об Александре Павловиче.
Он вошел в комнату вслед за ней, но девочка была уже в соседней, и Александр Павлович слышал оттуда ее торопливый говорок:
– Мама, смотри, какие розы, а если пустить их плавать в ванне?..
Александр Павлович довольно улыбнулся и сел в кресло у окна. Отсюда хорошо просматривалась дверь в соседнюю комнату.
– Что за глупости? – удивилась невидимая Александру Павловичу Валерия.
– Вот эти… – тут она помолчала, должно быть, отбирая цветы, – поставь в большую вазу, ту, с ободком… А эти две подрежь под самые чашечки и вот их можешь пустить плавать. Только не в ванну, а с салатницу…
«Розы в салатницу? – удивился Александр Павлович. – Это будет похлеще ванны…» Девочка прошла мимо с букетом, не глядя на Александра Павловича, скрылась в кухне – там сразу вода из крана полилась, что-то звякнуло, а по-прежнему невидимая Валерия спросила:
– Саша, это ты?
– Нет, – сказал Александр Павлович, – это не я. Это рассыльный из цветочного магазина. Он ждет «на чай».
Валерия засмеялась.
– Пусть подождет… Идея насчет ванны – твоя?
– Моя. Как и все бредовое… Только с салатницей, по-моему, не лучше.
– Понимал бы!
– А что… – начал было Александр Павлович и осекся: в комнату вошла девочка, держа в руках хрустальную то ли салатницу, то ли супницу, что-то хрустально-утилитарное, а все же больше похожее на широкую, с низкими краями вазу, в которой красными лебедями плавали две цветочные головки.
И Александр Павлович вспомнил Амстердам – был он там на гастролях, вспомнил огромное, похожее на аэровокзал, здание аукциона цветов, длинные стеклянные витрины сувенирных киосков, где в почти таких же, только специально для того сделанных, вазах-салатницах плавали аккуратные головки роз и тюльпанов…
Девочка осторожно поставила салатницу на журнальный столик, посмотрела на Александра Павловича: мол, каково?
– Красиво, – признал он.
– И жить они будут вдвое дольше, чем в вазе, – добавила из-за стены Валерия. – Понял мысль?..
– Я бы тебе еще принес, – усмехнулся Александр Павлович, – подумаешь, проблема… Красиво-то оно красиво, да только цветы без стеблей, знаешь, как-то…
– Дело вкуса, – сказала Валерия. – А вы познакомьтесь, познакомьтесь, раз уж увиделись… – чем-то она там шуршала, погромыхивала: готовилась к выходу «в свет». – Наташа. Александр Павлович… Да, Наташа, знаешь: Александр Павлович работает в цирке, он – фокусник.
– Иллюзионист, – поправил Александр Павлович.
– Есть разница? – удивилась Валерия.
– Смутная…
Девочка послушно стояла перед Александром Павловичем. Он достал из кармана пачку «Явы», выбил на ладонь сигарету:
– Смотри.
Взмахнул рукой – исчезла сигарета. Снова взмахнул – опять появилась. Запер ее в кулаке, вытянул руку, медленно-медленно разжал пальцы – пусто.
Наташа следила за ним завороженно…
– Что вы там молчите? – спросила Валерия.
– У нас дело, – ответил Александр Павлович.
Он щелкнул зажигалкой, затянулся. Держа горящую сигарету двумя пальцами, как и положено: средним и указательным – он сгибал и разгибал их, и сигарета послушно пропадала и вновь возникала – только качался в стоячем комнатном воздухе зыбкий-табачный дымок.
Старый-престарый фокус: ловкость рук – и никакого мошенничества…
Валерия наконец-то вошла в комнату.
– Курил?
– Ни в коем случае! – с ужасом сказал Александр Павлович и как бы в подтверждение поднял руки: сигареты в них не было.
1 2 3 4