Как мы помним, Кеша ещё вечером решил всё рассказать Ивану Николаевичу. Причём решил это сам, не советуясь с Гешей. Но факт телепатии между друзьями был ими давно осознан и признан, поэтому Кеша ничуть не удивился, только уточнил:
– Ты когда задумал это?
– Вчера.
– И я вчера.
И Геша тоже не удивился такому совпадению мыслей, совпадению и в сути, и во времени. Между ними это было в порядке вещей.
– Придётся идти одному, – вздохнул Геша.
– Валяй. Потом позвонишь. А как наши подопечные?
Тут Геша пересказал Кеше содержание разговора между Кинескопом и Говоруном, сообщил, что наблюдение за преступником ведётся по-прежнему, и с чистой совестью повесил трубку.
Вот и сейчас в разговоре с районным оперуполномоченным Иваном Николаевичем Геша не мог рассказывать всю правду. Не мог, потому что вся правда касалась мира духов, о котором никому знать не полагалось. И никто не давал Геше права трепаться о духах почём зря. Это была чужая тайна. Но рассказать часть правды Геша был просто обязан. Во-первых, потому, что без помощи милиции обезвредить Сомова с Витькой невозможно. Во-вторых, потому, что скрывать от милиции то, что её непосредственно интересует, просто нечестно. А милицию духи не интересуют. Она в духов не верит. Милиция верит в реальные преступления, которые совершают реальные люди. И которые раскрывают реальные люди. В данном случае – Кеша и Геша. Одни. Без всякой помощи. Случайно.
Именно в таком ключе Геша и решил построить свою беседу с Иваном Николаевичем.
Он заглянул в комнату народной дружины. Иван Николаевич сидел в одиночестве и ждал посетителей. Посетителей пока не было. Геша кашлянул тихонько, спросил:
– Можно?
– А, пионер! – обрадовался Иван Николаевич. И было не очень понятно, чему он так рад: тому, что кто-то пришёл, или тому, что этот «кто-то» – пионер. – Заходи, заходи. Что там у тебя?
Геша подошёл к столу, пожал протянутую руку, сел, сказал серьёзно:
– У меня к вам дело, Иван Николаевич. Речь пойдёт о преступлении.
Тут Иван Николаевич ещё больше обрадовался. Казалось, что он просто мечтает узнать о новом преступлении, что он соскучился без преступления и Геша подоспел как раз вовремя.
– Ну-ка, ну-ка, – радостно потёр руки Иван Николаевич, – что ты раскрыл? Убийство? Ограбление банка?
– Попроще. – Геша понимал серьёзность разговора. Он ожидал конкретных действий со стороны Ивана Николаевича и поэтому решил никак не реагировать на его неуместную и обидную иронию. – Мне с другом – это Кеша, Иннокентий Лавров, вы его знаете – удалось случайно подслушать беседу двух человек, которые вчера собирались совершить кражу.
– Ага, кражу, – разочарованно протянул Иван Николаевич. – Жалко… Я уж было на убийство нацелился… И кто эти двое?
– Жители нашего дома. Один из них – слесарь домоуправления Витька, по кличке Трёшница, фамилии его не знаю. А второй – некто Сомов, по профессии – автомеханик.
Иван Николаевич неожиданно посерьёзнел, даже встал, прошёлся по комнатушке, остановился перед Гешей:
– Когда вы подслушали беседу?
– Вчера днём.
– Как это вам удалось?
Это был очень трудный вопрос. Как известно, беседу Сомова с Витькой подслушал Говорун. Называть его Ивану Николаевичу – значит вызвать недоверие ко всей истории. Посудите сами: вас спрашивают о том, кто слышал разговор. А вы отвечаете: «Его слышал дух телефонной сети». Ну как к вам отнесутся? Как к сумасшедшему в худшем случае. А скорее всего, как к идиоту-шутнику. Ни то ни другое Гешу не устраивало. А врать он не хотел. Поэтому сказал так:
– Это произошло совершенно случайно, во дворе. Позвольте подробности вам не рассказывать.
– Ну-ну, – удивлённо сказал Иван Николаевич. – Ладно… А о чём они говорили?
– Сомов сообщил Витьке номер и местонахождение автомобиля «Волга», из которого Витька впоследствии упёр домкрат, насос и набор инструментов.
– «Впоследствии упёр»… – повторил Иван Николаевич не слишком удачную формулировку Геши. Но дело не в формулировке, а в её сути, а суть Ивана Николаевича явно заинтересовала. Он даже вернулся за стол, подвинул к себе блокнот. – Значит, говоришь, вчера… А откуда вы знаете, что украл Витька?
– Кеша, то есть Иннокентий Лавров, проследил вечером за Витькой и видел, как тот вскрыл машину и достал из багажника инструменты.
– Где была машина? – Теперь Иван Николаевич задавал вопросы быстро, а Гешины ответы записывал в блокнот.
– Во дворе дома номер семь на Арбате.
– Номер машины случайно не запомнил?
– Случайно запомнил: ММФ 42–88.
Тут Иван Николаевич отложил ручку и сказал удовлетворённо:
– Машина профессора Пичугина…
– Откуда вы знаете? – поразился Геша.
– Знаю, – сказал Иван Николаевич. – Вы молодцы, пионеры. Спасибо тебе, Геша, огромное. И приятелю твоему спасибо. Кстати, почему он с тобой не пришёл?
– У него неприятности. Конфликт с родителями. Из-за того, что поздно домой вернулся. А разве он виноват, что Витька на ограбление поздно пошёл?
– Не виноват, – сказал Иван Николаевич. – Это я улажу, не беспокойся. А пока, сам понимаешь, никому ни слова.
– Что я, маленький! – обиделся Геша.
– Вижу, что не маленький! – Иван Николаевич взял ручку и раскрыл блокнот. – Куда Витька дел инструменты?
– Отнёс Сомову. А Сомов ждёт, что профессор ему позвонит, пожалуется на воров. Тогда Сомов привезёт ему инструменты, скажет, что с большим трудом достал, и продаст втридорога.
Геша в этот момент поймал на себе очень заинтересованный взгляд Ивана Николаевича, даже подозрительный взгляд, и с ужасом понял, что проговорился.
– Откуда ты планы Сомова знаешь?
Надо было выкручиваться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33