А всё же у Али
ка зрение стопроцентное: как глубоко ни прячь, а углядит…
И вот ведь что: он сам себя с Фокиным точно так же ведёт. И точно так же думае
т, что Фокин того не замечает. А если замечает? Не надо недооценивать лучше
го друга…
Алик старался цепко ловить «миги ложного превосходства», как он называл
их, быть естественным, самим собой.
Фокин как-то сказал ему:
Ц Здорово ты изменился, пока на сборах был.
Ц В чём изменился?
Ц Меньше выпендриваться стал, Ц охотно и просто объяснил лучший друг.

Значит, видел он, что «выпендривался» Алик, видел и не обращал внимания: пе
рвому всё простительно. А может, прощал он Алику его фортели, потому что са
м сильнее был. Не физически, нет Ц характером. Недаром мама Алику всегда в
пример Фокина ставила: «Саша занимается, а ты ленишься… Саша Ц человек ц
еленаправленный, а у тебя Ц ветер в голове…»
Что ж, так и было. А нынче «ветер в голове» поутих, и Сашка это почувствовал.
И сказал про «выпендрёж», потому что увидел в Алике характер. Равным себе
признал Ц опять-таки по характеру. А что Алик книжек побольше его прогло
тил Ц не считается. Дело наживное. Так что Пащенко тоже пусть не шибко зад
аётся…
Между прочим, виделись они с Пащенко пару раз, принёс Вешалка воспоминан
ия об Анатоле Франсе. Алик прочитал Ц скучной книжица показалась…
И Дашка уловила в Алике перемены.
Ц Ты стал каким-то железным, Ц сказала она.
Ц Много звону? Ц пошутил Алик.
Ц Слово «надо» для тебя значит больше, чем слово «хочу».
Ц Это плохо, по-твоему?
Ц Не плохо, но странновато. Ты или не ты?
Ц Я, я, Ц успокаивал он Дашку, а сам подумал: «Быть железным не так уж скве
рно. Мужское качество».
И всё-таки Дашка ему льстила: не такой он железный, как хотелось бы. Сурово
е «надо» далеко не всегда перевешивало капризное «хочу». И с этой точки з
рения Алик не слишком изменился. Во всём, кроме тренировок.
Но слово сказано. И Алик невольно поглядывал на себя со стороны не без гор
дости: и когда нёс кирпичи по качающимся дощатым мосткам на последний эт
аж (хотя мог воспользоваться грузоподъёмником), и когда тащил на плече чу
гунную мойку для кухни (хотя Фокин предлагал помощь), и когда остервенело
рыл траншею для кабеля (хотя все ждали юркий тракторок «Беларусь» с экск
аваторным ковшиком). Всё это было нужно и не нужно Алику. Нужно, потому что
Александр Ильич не зря советовал «брать больше, кидать дальше» Ц этакая
строительная формулировка тренировочного метода Лешего. Не нужно, пото
му что нагрузки эти сильно попахивали показухой. Не мог-таки Алик избави
ться от роли, которую нравилось ему играть, от красивой роли железного че
ловека, для кого «нет преград ни в море, ни на суше», как пелось в старой хор
ошей песне.
А почему, собственно, роль? Разве Алик не был именно таким человеком? Разве
не преодолел он себя, своё безволие, свою мягкотелость? Захотел стать пер
вым Ц стал им.
И странная штука: он совсем не вспоминал о своих вещих снах. А в первых-то о
н оказался лишь благодаря их загадочной и неодолимой мощи Ц и только та
к. Но пропали они, не снились больше, спал Алик без сновидений, уставал за д
ень Ц ужас как, влезал вечером под одеяло, обнимал подушку и отключался д
о утра. И ночь пролетала, как миг: только-только заснул, а уже пора вставать
, пора бежать на Москву-реку, пора отмахивать свои километры, а потом лезт
ь под довольно противный, но крайне необходимый организму прохладный ду
ш. Словом, вовсю доказывать свою замечательную «железность».
Короче говоря, забыл он о первоисточнике своих грандиозных достижений, п
оверил в себя, и только в себя. Ещё бы: сила воли плюс характер, как уже не од
нажды было отмечено.
Но в этой выведенной Аликом прекрасной математической формуле имелось
ещё одно слагаемое. «Сказка», «небыль», «миф», «фантастика», «сверхъесте
ственная сила» Ц как угодно назовите, не ошибётесь. И не учитывать его Ц
для вычисления конечного результата Ц опасно. Говорят же: чем чёрт не шу
тит…
Как-то после работы, ближе к вечеру, поехали они с Дарьей свет Андреевной
в Сокольнический парк Ц покататься на аттракционах, поесть мороженого,
побродить по лесным дорожкам. Скинулись наличными, почувствовали себя м
иллионерами. По нынешним временам аттракционное веселье стоит недёшев
о: тридцать копеек за три минуты сомнительной радости. На всё хватило. Поа
хали на «Колокольной дороге», протряслись на «Лохнесском чудовище», про
мокли под фонтанными брызгами на «Музыкальном экспрессе», в кегельбане
выиграли для Дашки блескучее самоварное колечко с ярким пластмассовым
самоцветом. В «Пещеру ужасов» не попали: очередь в неё казалась ужаснее с
амого аттракциона. Купили по стаканчику шоколадного, двинули в лес. Хоть
и невелик он в Сокольниках, зато тих, веселящаяся публика не бродит по его
тропинкам, сюда больше влюблённые парочки забредают. А чем Даша с Аликом
от них отличались? Ничем. Разве тем, что скрывали они друг от друга свою ро
бкую влюблённость, так старательно скрывали, что всем вокруг она ясна бы
ла. Всем, кроме них.
Как непохож он был Ц этот парковый чистенький лесок, ухоженный горожани
н, старательно притворяющийся диким и грозным, на тот лес в двух часах езд
ы от Москвы, где Алик на своих двоих познавал тяжкую науку «быть первым». К
ак, тем более, не похож он был и на тёмный, грибной да ягодный трубинский ле
с, где тропки не утоптаны, трава не примята, где жила весёлая баба-яга, боль
шая любительница человечины.
Лес-притворяшка ничем никого не пугал, потому что отовсюду слышались со
всем не девственные, не лесные звуки:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43