«Откуда шло вдохновение… К Моцарту или Верди?.. Где же родился Вертер… в яв
и или во сне… Или ещё на рассвете… когда, ничего не ответив… сон отлетает,
как ветер… рванув занавеску в окне?»
Ещё раз повторил про себя придуманные строки, восхитился: здорово! Ай да Р
адуга! Ай да сукин сын! Не останавливаться, не тормозить, пока вдохновение
не покинуло. Подлая штука Ц вдохновение, так и норовит сбежать. Надо его
Ц цоп! Ц и придержать…
«Но сон Ц это только туманность… несобранность, непостоянность… намёк
на одушевлённость… а в общем, не злая ложь…»
Точно сказано: не злая ложь. Ибрагим Ц существо доброе, но с твёрдыми прин
ципами. А мы его принципы опровергнем…
«Если картины Ц смутны… если идеи Ц путанны… распутица и распутье… не
знаешь, куда идёшь…»
«Ложь Ц идёшь» Ц тоже не Пушкин. Ну, да ладно: шлифовкой потом займёмся. С
ейчас Ц костяк идеи и формы…
«Не знаешь, чему поверить…»
И в самом деле: чему верить? Слишком много таинственного Ц уже рутина. При
вычная и надоедливая. Веришь в сказочное без всякого восторга, скорее Ц
по привычке, по надобности…
«И что отобрать без меры… и что полюбить без веры… запомнив и записав…»
«Полюбить без веры» Ц это какая-то катахреза, как отец изъясняется. Явна
я несовместимость. Любишь Ц значит, веришь… Да и рифма-то опять Ц «верит
ь Ц веры»… Детский сад… Потом, потом исправим…
«Но я снов не записываю…»
Вот она Ц главная мысль высокохудожественного произведения, добралис
ь до неё, наконец…
«Не помню, не перечитываю…»
Так их всех! Не помню никаких снов!
«Я вижу живую и чистую… не в сонном наплыве явь».
Точка. Всё! Вижу явь. И наяву Ц два метра. Пусть Ибрагим кусает локти.
Время было позднее, и Алик помчался в школу, задержавшись лишь на минутку,
чтобы записать так внезапно и здорово родившиеся строки. Вечером он проч
итает их отцу, тот раздолбает стихи в пух и прах, выделив, впрочем, одну-две
строки, «достойные мировых стандартов». А пока стихи нравились Алику цел
иком, и он даже подумал: а не показать ли Дашке? Решил: рано. Доведём, домучае
м, тонкой шкуркой отшлифуем, лаком покроем Ц любуйтесь.
Отец разобрал стихи по косточкам, спросил напоследок:
Ц Тебя, сын, в последнее время на «сонную» тематику потянуло. То ты прыга
ть во сне научился и доказывал мне с ценой у рта, что сон Ц лучшая школа жи
зни. Теперь сам себя опровергаешь: «Я снов не записываю, не помню, не переч
итываю»? Где истина?
Ц Как всегда, посередине, Ц туманно ответил Алик. Ц Хороший вещий сон н
уждается в реальной надстройке.
Ц Ну-ну, Ц сказал отец. Ц Валяй надстраивай. И поработай над виршами, ес
ть над чем. Может неплохо получиться… Ц И спросил между прочим: Ц А где э
то ты сегодня допоздна шлялся? С верным Фокиным небось?
Ц Без Фокина. Тренировался.
Ц На большие высоты замахиваешься?
Ц На задуманные, Ц сказал Алик.
Слово с делом у него не расходилось. После занятий он, переодевшись, бегал
по набережной, пугая юных матерей и молодых бабушек, управляющих детским
и колясками. Подтягивался на перекладине в саду: сначала Ц восемь раз, по
том Ц шесть. А через час неожиданно тринадцать раз подтянулся. Так это Ал
ика обрадовало, что он пропрыгал на корточках вокруг всего сада, не обращ
ая внимания на вопли малышей, гулявших здесь после дневного сна. Толстая
воспитательница отгоняла от него своих настырных питомцев, приговарив
ая: «Не видите: дядя тренируется. Дядя Ц чемпион».
В её словах для Алика было два приятных момента. Во-первых, его не часто по
ка называли дядей. Во-вторых, его ещё никогда Ц кроме воскресенья Ц не н
арекали чемпионом.
Дядя-чемпион нашёл здоровенный булыжник, уложил его на плечо и, придержи
вая рукой, начал приседать. Присел так двадцать раз Ц больше сил не хвати
ло, да и на двадцатый раз булыжник с плеча свалился, «выпал из обессиленны
х рук» Ц как писали в старинных романах.
На сём Алик вечернюю тренировку завершил, оставив прыжки в высоту на зав
тра, вернулся домой, пообедал, приготовил уроки, тогда и состоялся разгов
ор с отцом, описанный выше.
На следующий день перед занятиями Алик побегал по набережной, даже к рек
е спустился Ц как раз там, где во сне выловил со дна пленённого Ибрагима.
Попробовал рукой воду Ц ха-ала-ди-на!.. Нет, к водным процедурам он ещё не б
ыл готов. По крайней мере Ц морально. А после уроков, подсмотрев, что Бим у
шёл из школы, Алик спросил у дежурной нянечки разрешение, заперся один в с
портзале и прыгал через планку до изнеможения. Ибрагим не соврал: два мет
ра Алик взять не мог. Метр девяносто пять Ц пожалуйста. Плюс пять сантиме
тров Ц уже заколдованная высота. Поступил иначе: прибавил к освоенной в
ысоте один сантиметр. Разбежался Ц сбил. Ещё раз… Разбежался Ц сбил.




Сел на лавку Ц анализировать происходящее. Что мешало прыгать? Припомин
ал: правая маховая нога переходит планку точно… дальше понёс тело… Лёвой
сбивает? Нет, раньше, раньше…
Спустил планку на метр восемьдесят, трижды перепрыгнул, стараясь следит
ь за каждым движением. Техника, конечно, оставляла желать лучшего, но груб
ых ошибок вроде не было. Так, во всяком случае, казалось. Хорошо бы кто-нибу
дь со стороны посмотрел. Скажем, Бим. Но Бим в преддверии конца учебного го
да тренировок не назначал, даже любимчика Фокина в спортзал не пускал; си
дел бедолага Фокин дома, штудировал учебник по литературе, готовился к и
тоговому сочинению. А самому Алику напрашиваться не хотелось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43