Он влетел в окно, изящно и плавно опустился на стул, перевел дыхание.
– Ну, как я летал? – спросил горделиво.
– Во! Настоящий Ариэль! – Ленка-партизанка показала ему большой палец и спросила: – Всех увидал?
– Всех, – кивнул Стасик.
– Счастливый, – сказала Ленка. – А я вот летать не умею.
– Просто ты еще не поймала своей аварии, – успокоил ее Стасик. – Еще заметишь…
– Наверно… Только знаешь, никому об этом не говори.
– О том, что я летал?
– Нет, об аварии.
– Даже тебе? – спросил Стасик.
– Даже мне, – сказала Ленка.
Сняла со спинки стула телогрейку, надела ее, аккуратно застегнулась, подхватила за ремень тяжелый ППШ.
– Ну, чао…
– Какао, – ответил Стасик.
И Ленка ушла, как пришла, – сквозь дверь.
Стасик закрыл лицо руками, сильно нажал на глаза – белые круги пошли перед ними! – а когда отпустил, отнял руки, увидел в зеркале Ленку.
Она стояла перед ним в своем точеном костюмчике, в своей воздушной блузочке, в своих туфельках-босоножках с позолоченными цепочками-перепоночками, сорокалетняя женщина-девушка, стояла она так и монотонно приговаривала:
– Ста-асик, Ста-асик, Ста-асик…
– Ты что бубнишь, птица? – спросил Стасик, постепенно приходя в себя, удивляясь, когда это она успела переодеться.
– Я уже целую минуту бубню: Стасик, Стасик. А Стасик спит, как убитый. Устал? Тяжко без машины?.. Ладно, пошли, довезу: такси подано. Я сегодня добрая.
– Спасибо, Ленка, но я пешком.
– Слушай, оставь на вечер свою замечательную принципиальность. Я никому не скажу, что ты ехал. Просто поговорить надо.
Стасик встал, подошел к двери, открыл ее, задержался на пороге.
– Не надо, – сказал он. – Ты же сама запретила.
– Когда?!
– Только что.
– Ты что, сумасшедший?
– Это уже неоригинально, – грустно сказал Стасик и, не дождавшись ответной реплики, вышел из гримуборной, вниз по лестнице, хлопнул дверью, смешался на площади с толпой зрителей – неузнанный в темноте кумир молодых «каштанок», пошел, торопясь, в родные Сокольники: путь неблизкий, а у мамули блинчики простывают.



1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25