Он теперь и шпионов-то ловить не сможет.
— Милиционер Егоров говорил, что скоро хлеба по сто граммов прибавят. — На Юркиных щеках так и заходили желваки. Голос его срывался. — Маргаритка каждый день по котелку с супом таскает… Ты же видел, она несла, когда мы ехали? — угрюмо посмотрел он на друга.
— Несла, — сказал Стасик.
— Для служебной собаки это не еда, — сказал капитан.
— Режьте меня, а Дика не отдам! — Гусь вскочил с дивана. Губы его подергивались, глаза стали влажными. Стасику показалось, что он сейчас заплачет. Но Юрка не заплакал. Он наотмашь провел рукой по лицу, и губы его сразу перестали дрожать, а глаза стали сухими, колючими.
— Ишь взвился, — усмехнулся капитан. — Никто не собирается у тебя собаку отбирать. Хотя вообще-то сам должен понимать: время военное и служебным собакам место в армии. Знаю, что это собака погибшего летчика.
— Северова, — сказал Юрка. — Он был мой друг. Режь — не отдам Дика.
Жорка Ширин ничего не понимал. Капитан, вместо того чтобы отправить их всех на гарнизонную гауптвахту или как следует отругать, разговаривает с этим Гусем, как со старым приятелем. И Гусь его совсем не боится. Ишь развалился на диване, будто и вправду в гостях.
— Меня мамка дома ждет, — плаксиво сказал Жорка. — Отпустите!
— Может быть, с нами пообедаешь? — предложил капитан.
— Меня и рядом-то не было, когда она взорвалась, — снова захныкал Жорка. Он решил, что капитан намекает на казенные харчи, то есть на кутузку.
— Я разве тебя держу? — сказал дядя Вася. — Иди к своей мамке.
Жорка провел кулаком под носом, захлопал рыжими ресницами.
— А часовой? — спросил он.
— Иди, — сказал дядя Вася.
Рыжий, не глядя на ребят, на цыпочках засеменил к двери. Осторожно отворил, проскользнул в щель.
— Ну, а вы, знаю, народ не гордый, — дядя Вася взглянул на часы. — Обедать!
В просторной столовой за длинным столом сидели солдаты. Капитан усадил ребят за маленький стол, а сам пошел на кухню. Вернулся вместе с высоким поваром в белом халате и в пилотке.
— Солдатский борщ вас устраивает? — спросил повар.
— Не плохо бы, — сказал Гусь и облизнулся.
— За мной, — скомандовал повар. — Держите равнение на кухню.
Он налил им по полной тарелке жирного борща, нарезал хлеба. Все это пришлось самим тащить на стол.
— На второе гречневая каша, — сказал повар и весело подмигнул: — Тарелки не скушайте… Где новые возьму? Карапузы.
Каша была с маслом, вкусная. Юрка выскреб тарелку дочиста и отправился на кухню за добавкой. Повар поддел черпаком солидную порцию, шмякнул на тарелку, сверху щедро полил маслом.
— Я гляжу, парень, ты широкоплеч… в брюхо, — сказал он.
— Ты сморчки ел, дядя? — спросил Гусь.
— Сморчки? — повар покачал головой. — А что это такое?
— Грибы такие в лесу растут… Попробуй.
Юрка забрал чашку и поспешил на место. Капитан со Стасиком, отложив в сторону ложки, разговаривали.
— Был я в Эрмитаже, Русском музее, — говорил капитан. — Картины-то вывезли?
— Спрятали, — сказал Стасик. — А памятник Петру в землю закопали.
— Коней с Аничкова моста убрали?
— Закопали, — сказал Стасик. — Ни одна бомба не достанет.
Юрка всю кашу не стал есть. Вообще-то ему уже есть не хотелось. И так после первой чашки живот раздуло. Это для Дика. Но вот беда — некуда положить. В столовой ничего подходящего не видно. Солдаты ушли и даже кусочка бумаги на столе не оставили. Пришлось Юрке стащить с головы пилотку и туда вывалить кашу.
— Про запас? — поинтересовался дядя Вася.
— Дику.
— Зачем же ты обмундирование портишь?
— В руках понесу, что ли? — сказал Юрка.
Капитан позвал повара.
— Обеспечь парню посудину. Собака у него, овчарка. Я тебя попрошу, Сотник, разные там кости, отходы оставлять. Он, — дядя Вася кивнул на Юрку, — приходить будет.
— Не надо посудину, — обрадованно сказал Гусь, — я за ведром сбегаю.
— Сразу уж бочку тащи… — улыбнулся длинный повар. Он принес из кухни картонную коробку с костями и комками подгорелой каши. — Донесешь? Или машину вызвать?
— Хорошо бы на машине… — в тон ему ответил Юрка.
Он вывалил в коробку кашу, заторопился домой.
— Погоди, — сказал дядя Вася. Юрка сразу скис. Он совсем забыл, что их привели сюда под конвоем. И не кашу с маслом есть…
— Что-то я таких грибов не знаю, — высунул повар нос из кухни. — Какие они из себя?
— От сморчков помереть можно, дядя, — сказал Юрка.
— Поганки?
— Яд в них какой-то.
Они снова пришли в кабинет. Капитан не стал их отчитывать. Заложив руки за широкий командирский ремень, он ходил по комнате. И заговорил совсем о другом.
— Скоро в школу? — спросил он.
— В здешней школе все стекла выбиты, — сказал Стасик.
— А ну ее, школу, — махнул рукой Гусь. — Пускай девчонки ходят.
— А мальчишки?
— Война ведь, — сказал Юрка.
— Ах глупцы! — вдруг рассердился дядя Вася. — Война… Ну и что же? Жизнь-то не остановилась? Кончится война. За что люди на фронтах умирают?
— За Родину, — сказал Юрка. — Сколько раз по радио говорили.
— Война — это слезы, голод, смерть… Стасик знает, что такое война.
— У меня тоже мамку убили, — сразу потускнев, сказал Юрка.
— Учиться, мальчишки, надо, — сказал дядя Вася. — Войне конец придет. Не век же ей быть! А кто все заново строить будет? Дома, театры, дворцы? Вы, мальчишки, будете строить.
— Я не буду строить, — сказал Гусь. — Я летчиком-истребителем буду.
— А если вообще никогда больше войны не будет? Люди перестанут делать пушки, танки, самолеты. Тогда кем ты будешь?
— А граница? Охранять-то надо.
— Зачем охранять, если у людей не будет дурных намерений. Пускай приходят к нам в гости, а мы к ним.
— И немцы?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79