Туда нацелился?— Поглядим заодно. Вы езжайте покуда.— С Богом, как говорится.— С пролетарским напутствием, — строго поправил старший дозора. — Бога нет, выдумки империалистов.И они разъехались.Затерявшиеся в песках несколько казенных строений. Коновязь, колодец, глиняный дувал, будка с часовым, сложенная из почерневших бревен вышка.Во дворе — много бойцов. Они занимаются выездкой и рубкой, чистят лошадей, стоят в очереди у кузницы с расседланными лошадьми в поводу. Или просто балагурят вместе со старшиной в узкой полоске тени.А посреди двора — хмурый командир эскадрона. Он выглядит не молодо, но по-кавалерийски жилист и перетянут перекрестием офицерских ремней. Перед ним — Алексей: красные штаны его среди бойцов, одетых в потрепанное и разностильное обмундирование, выглядят нелепо.Позади у корзин и чемодана — растерянная Любочка. Комэск придирчиво изучает документы нового взводного. Потом возвращает их Алексею и громко спрашивает:— А жену зачем привезли? У меня — три сотни бойцов, общая казарма, общая баня.— Но, товарищ командир…— Никаких «но». Дам сопровождающих, три дня отпуска. Отвезете в город. Все!Резко повернувшись, он уходит в канцелярию. И почти сразу оттуда же выбегает молодой командир в казачьем бешмете с газырями, шашкой и кинжалом на узком наборном ремешке и лихим чубом из-под кубанки:— Господи, неужто и вправду из самой Москвы? С прибытием! Командир первого взвода Иван Варавва.— Трофимов, — Алексей делает неуверенный жест. — А это — Люба. Жена моя.— Ваня, — Варавва звонко щелкает шпорами. — Извините, что встречаю без цветов. Клянусь, это в последний раз.Любочка видит перед собою веселого, ловкого, подтянутого командира, в котором все — от сапог до кубанки — граничит со щегольством, и впервые несмело улыбается:— Лю…И замолкает, глядя мимо Вараввы. И улыбка постепенно сходит с ее лица.Во двор на полном скаку влетел всадник. Это — старший дозора. Осадив коня, крикнул сорванным голосом:— Курбаши у Чертовой щели!..И упал на песок, подставив солнцу окровавленную спину.Варавва срывается с места:— По коням!..С разбега прыгнул в седло, бросил лошадь в галоп, тут же скрывшись за воротами. А за ним уже скачут бойцы. Скачут вразброд, полуодетыми, на скаку хватая оружие, на неоседланных лошадях, порою прыгая из окон казармы на конские спины.Вмиг пустеет двор. Остались только растерянный старшина, местный боец-переводчик, чумазый кузнец да Алексей с Любочкой.Чуть позже — разгневанный комэск на крыльце канцелярии.— Куда?.. Стой!..Но исполнять команду уже некому…А убитый все еще лежит посреди двора. И пока старшина с переводчиком уносят его, командир эскадрона в упор смотрит на Алексея Трофимова.И Алексей виновато опускает глаза.— В прошлый четверг комиссара моего зарубили, — тихо говорит комэск. — За букварями для бойцов ездил… — и вдруг сухо и требовательно:— Пулеметом владеете?— Владею… — Алексей теряется: он не привык к таким стремительным переходам. — Награжден красными революционными шароварами…— Возьмете пулемет, установите на вышке.— Есть!Алексей убегает. Комэск поворачивается к Любочке:— А вы…Командир вдруг замолк на полуслове, и Любочка со страхом ждала, что он еще скажет. А комэск молча взял чемодан, обе корзины и перенес их в тень.— Пожалуйста, старайтесь как можно меньше бывать на солнце. Здесь оно беспощадно, мадам.Щелкнул шпорами, резко, по-офицерски, кивнул, точно говоря непрозвучавшее, но такое для нее знакомое «Честь имею», и ушел.На вышке Алексей уже установил пулемет, когда туда поднялся комэск. Молча проверил прицел, просмотрел пулеметные ленты. Поймав веселый взгляд Алексея, усмехнулся:— Какого года?— Второго, товарищ командир.— Значит, сразу — на курсы?— Так комсомол приказал.— А жениться вам тоже комсомол приказал?— Это мой личный вопрос, — нахмурился Алексей.— Ваш личный? Ошибаетесь, взводный. Женитьба — дело чести вашей, а не вопроса.Алексей растерялся настолько, что, поморгав, совсем не по-уставному протянул:— Чего-о?..— Когда вы просите женщину вручить вам руку и сердце, вы внутренне даете самому себе слово чести, что всю жизнь будете служить ей щитом и опорой. Что в любых несчастьях, болезнях, горестях вы не покинете ее и никогда не предадите. Никогда.— Ну это — само собой, — рассудительно сказал Алексей.— На всю жизнь — слово чести, взводный. А жизнь может оказаться длинной. Даже при нашей с вами профессии.— Какая же это профессия? — с ноткой превосходства удивился Алексей. — Военный — это никакая не профессия. Это просто служба такая.— И долго же вы просто служить собираетесь?— До победы мировой революции, — чуть запнувшись, но твердо сказал взводный.— А потом?— Когда — потом?— После победы мировой революции?— После победы? — Алексей смущенно улыбнулся. — После победы я учительствовать пойду. Вот учитель — это настоящая профессия, товарищ командир эскадрона.— А я, представьте себе, всю жизнь гордился своим делом, — комэск вздохнул. — И отец мой им гордился, и дед. Другие знатностью гордились или богатством, а мы — профессией.— Что же это за профессия такая?— Родину защищать. Есть такая профессия, взводный: защищать свою родину.И застеснявшись патетики, поднял к глазам бинокль.Вечерело. Любочка сидела на ступеньках крыльца, а за ее спиной, в казарме, бойко стучал молоток. Двое бойцов пронесли мимо нее щиты от мишеней, густо пробитые пулями.— Едут! — закричал дежурный. — Наши возвращаются! Дневальные распахнули тяжелые створки ворот, и во двор въехал Варавва. За ним в окружении бойцов следовал верхом на лошади тяжеловесный угрюмый туркмен в дорогом халате со связанными руками.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7