Машину придумал Аги. – Эйле помолчала немного и добавила: – Иногда мне кажется, что он нарочно тогда снял повязку и впустил Губителя в свой разум, чтобы перед смертью обрести мудрость и создать то, что ты видишь.
Орми вздохнул. Судьба Аги была ему уже известна. Впрочем, любопытство скоро вытеснило из головы печальные мысли.
– А как работает эта машина? Насколько я понимаю, мы ляжем вот сюда и привяжемся ремнями, а дварги должны ожить и поползти вниз. Но Средние дварги оживут только во Втором поясе. А нам самим такую махину с места не сдвинуть.
– Аги все предусмотрел. Мы не случайно собрали машину здесь, у самой стены. Дело в том, что Верхние дварги, построив стену, отвоевали десяток сажен у Второго пояса. Не будь стены, голос Губителя звучал бы здесь гораздо громче. Поэтому, когда мы пробьем стену, Средние оживут. Ну а дальше просто. Средние учуют наросты и поползут вперед, толкая машину. Они думают только о еде, поэтому не свернут и не остановятся, пока наросты висят у них перед носом. Так мы преодолеем Второй пояс.
– Отлично! Но когда мы окажемся в Третьем, Средние дварги преобразятся, в них вселится Губитель. А мы будем спать и не сможем защитить себя.
– Правильно. Поэтому нужно избавиться от Средних на границе Второго и Третьего поясов. И машина сделает это сама. В конце Второго пояса начнут оживать Нижние дварги. Они, как ты знаешь, ползут на свет, а мы сделали им такие тенты, что у них будут освещены только головы. Они решат, что впереди светлее, и поползут вперед. Теперь самое главное. Пока Нижние спят, эти ремни висят свободно. Но вот Нижние натягивают постромки. Усилие передается вон той связке костей, и наросты – хлоп! Отстегиваются от каркаса и падают на землю. Нижние тянут машину вперед, а Средние наконец-то добираются до наростов и, разумеется, дальше не ползут. Мы едем через Третий пояс уже без них. Задний край каркаса волочится по земле. Ну а потом должен быть обрыв. Он занимает весь Четвертый пояс и, может быть, низ Третьего. Когда дварги повиснут над обрывом, машина переломится поперек, основная ее часть останется на месте, а нас сдернет с решетки и потащит вниз. Мы будем падать до самого дна вместе с Нижними дваргами и передней частью каркаса. Если там не очень высоко и мы не разобьемся, то на этом все опасности кончатся, потому что на дне долины голос Губителя не должен быть громким. Надеюсь, его не заглушили полностью, а то мы не проснемся.
– Когда мы сможем отправиться в путь?
– Машина будет готова дня через три. Зелье почти настоялось. Чем скорее мы соберемся, тем лучше. В последнее время здесь происходит что-то странное.
Орми и сам это заметил. Со дна долины шел еле слышный гул. В воздухе появились незнакомые запахи. Земля то и дело вздрагивала, песок струйками бежал по склону. Туча над долиной сгустилась почти до черноты.
– Как будто Губитель почуял опасность, – сказала Эйле. – Хоть Аги и говорил, что он не может чувствовать. Голос Врага становится громче день ото дня. Мы должны спешить.
– Мы не будем ждать затишья, как снежные великаны?
– Нет. Пусть лучше дварги несут нас быстрее.
И они спешили, как могли. Верхние дварги не препятствовали работе. Сначала многие из них наблюдали за постройкой машины и пытались разобраться в ее устройстве – и все, как один, поплатились за это головой. Тогда хозяева Первого пояса оставили машину в покое. Они как будто перестали замечать ее и ни разу не заговорили с людьми об их планах.
Наконец все было готово. К тому времени день уже почти сравнялся с ночью. Накануне спуска Аш, которому дварги доверили разлить напиток забвения по большим каменным чашам, добавил в каждую чашу по нескольку капель другого зелья. Люди изготовили его, по совету Аги, из Нижнего дварга и сока зеленых наростов. Эйле испытала зелье на себе: лизнула кончиком языка, после чего на два дня впала в мертвое оцепенение. Теперь напиток предстояло попробовать дваргам. Люди поступили так не только из опасения, что им могут помешать в последний момент, но и из жалости к дваргам, ведь стена должна была быть пробита, и голос Губителя в нижней части Первого пояса мог стать слишком громким.
Дварги, один за другим, пили из каменных чаш и не замечали подмены. Тогда Эйле вышла на середину круга.
– О дварги! – сказала она. – Завтра на рассвете мы уйдем и никогда больше не увидим вас. Но мы не можем уйти, не сказав ни слова на прощание. Вы проявили гостеприимство и приняли нас в свой круг; вы научили нас жить в этой земле, где, на первый взгляд, нет места живому. Благодаря вам мы поняли: нет такого зла, которое было бы сильнее жизни. Вы желали нам только добра и надеялись, что мы забудем о своих несбыточных мечтах и останемся здесь навсегда. Не ваша вина, что вышло иначе. Сами того не зная, вы помогли нам поверить в свои силы и придали решимости бороться до конца. Ныне мы сделали почти все, что могли, и теперь уже не от нас зависит, чем кончится эта война. Завтра мы отправляемся вниз. Никто не знает, что будет после. Может быть, мир изменится так сильно, что в нем уже не найдется места ни для дваргов, ни для людей. Но вряд ли стоит об этом жалеть. Что бы ни ждало нас, мы все равно поступим так, как решили. Каждый держит ответ лишь перед самим собой, а если богам угодно, чтобы люди не ведали, что творят, то пусть это будет на их совести. Мы и вы – чисты, и свершится лишь то, что свершится. Прощайте же, дварги! Имир видит вас!
Дварги окаменели, не успев разойтись. Эйле стояла посреди круга из гладких стоячих камней.
Три дварга, те, что носили чаши, были еще в сознании. Они, конечно, поняли, что с напитком неладно. И все же каждый, не раздумывая, сделал глоток.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103