Услышав чей-то голос, он переместился немного в сторону и прижался боком к другому упырю. Почувствовал всей кожей его терпкий аромат.
– Хорошо, – сказал сосед.
– Любо быть мертвым, – сказал Имро.
– Время сегодня ласковое, – сказал сосед. – Раньше было шершавое. Все накатывало. Теперь вот отхлынуло.
– Из-за нас оно спешило, – сказал Имро.
– Мы здесь живем, – сказал сосед. – Кровяные мешки сюда ночевать приходят. Мы все здесь умерли. Нас тут теперь много.
Потом время билось, пульсировало, корчилось, с трудом прорываясь вперед. Имро лежал в земле и ждал. Кровяных мешков не было долго. Имро постигал упыриную мудрость. Он научился мозгом хватать время и выкручивать из него кусочки. Он замыкал их, конец с началом, и выпускал пузырьками. Они исчезали из мира вместе с пространством. Потом все начиналось сызнова. Жалкие крохи, но и они приносили блаженство. Всего две-три крупицы времени. Если одна – ее не скрутишь, нет у нее ни конца, ни начала. А две уже можно. Две уже могут выпасть из череды, если вместе.
Имро узнал упыриное предание, короткое и глухое, как все их речи. Оно гласило: рано или поздно Улле свернет время все целиком. И когда время устремится вспять, настанет Час упырей.
Упыри ждали его постоянно.
Имро стоял в слизистом песчаном коконе и тоже ждал.
Потом пришел наконец один бурдюк с кровью. Затопотал ногами над головой. Была ночь, и Имро пополз кверху. Извиваясь и легко раздвигая скользкие камни и влажный песок, он быстро достиг поверхности. Встав на ноги, расправил слежавшиеся руки. Бурдюк валялся на гадкой волосатой подстилке и рычал. Сладкий тошнотворный запах живого тела манил и одурманивал. Мягко ступая, Имро подкрался к спящему. Наклонился и замер, нарочно оттягивая миг блаженства. Его охватила щемящая нежность. Он прижался к кровяному мешку, обнял его, ласково прикоснулся губами к шее. Почувствовал, как напряглись, повернулись вперед и быстро-быстро заработали его зубы, проделывая в коже круглую ранку.
«Тебе будет хорошо, – думал Имро с любовью – Ты наш, наш». Теплая струйка потекла в истомившийся рот.
В этот миг вселенная преобразилась. Время отхлынуло… еще… еще… округлилось, затрепетало – и побежало вспять! Волна невероятного, беспредельного счастья накатилась на Имро. О блаженство – быть вместе с Улле в час его торжества! Время шло назад, к своему началу.
Все изменилось. Потоки тепла и света текли теперь обратно, их источники жадно глотали то, что прежде ими исторгалось. Поэтому теплое стало холодным, белое – черным. Так же изменились и чувства Имро. Нежность предстала в образе отвращения.
Зачем он прильнул губами к этой гнусной, презренной твари? Зачем ему нужно это гадкое существо – человек? Потом он вспомнил. С ненавистью выплюнул в дырочку ледяную струю крови. Потом заживил ранку зубами и брезгливо отстранился.
Вот кто он был на самом деле – даритель жизни. Его упыриная сила изливалась в брюхо животворной кровью. Он будет впрыскивать ее в пустые, сухие мешки – трупы, даруя им жизнь. Пусть живут, пусть жрут, пятясь по лесам, рожденные из праха благоуханные кучки. Пусть живут до тех пор, пока жадные чудовища – самки – не поглотят их, съежившихся и потерявших разум, своим хищным кровавым чревом. Все они – жалкие твари. Он, Имро, – выше, чище, светлее. С ним не сравнится никто. Творение Улле, он был создан и предназначен для бытия в обратном времени, и только теперь, когда Улле победил и время устремилось вспять, раскрылась истинная сущность упыря.
Имро больше не видел мира – глаза его посылали сигналы обратно, из мозга – в мир. Сначала рождался образ в сознании – образ камня, дерева, события. Потом из глаз изливался свет. И свет этот порождал в мире увиденное, а вернее – измышленное упырем. Причина и следствие поменялись местами, и вдруг оказалось, что причиной всего сущего является его, Имро, мысль. Отныне он был создателем и творцом, и его могуществу не было предела. Его глаза сияли на все мироздание, трепещущие ушные перепонки наполняли воздух звуками.
Имро встал и шагнул назад, расправляя плечи. Его распирало от гордости. Он был наконец-то в гармонии с миром – он, упырь, прекраснейшее из существ, царь вселенной. Час упырей настал.
Имро попятился, песок расступился сам собой под его ногами, и он ушел в землю. Потом он лежал в толще песка, а время убывало ровно и тихо, и лишь одно нарушало покой упыря, не давало целиком отдаться блаженству. Он знал, что его упыриные дни скоротечны. Скоро он станет презренным мешком для крови, и другой упырь накачает его красной жижей, и он оживет.
Потом он вдруг понял, что мысли его текут по-прежнему вперед. «Они должны были бы течь вспять, – подумал Имро. – Воспоминания должны убывать, исчезать из памяти по мере того, как возвращаются мгновения и события. Я должен помнить только грядущее – то, что было прежде прошлым. Но это не так. Я помню и то, и другое. Я помню миг, когда время повернуло назад, хотя этого мига по-настоящему еще не было и я ухожу от него все дальше в прошлое. Может быть, это свойство сознания и оно не может существовать иначе? Но как же так, ведь получается нелепость. Эти мои мысли – я точно знаю, что в это самое время, в эти мгновения, которые сейчас убывают, – у меня не было таких мыслей. Значит, не все воспроизводится в точности как было. Значит, я, творец вселенной, сильнее самого времени. Мое сознание работает так же, как и раньше. И я могу не подчиниться судьбе и творить ее по-своему. Я возьму себя за горло, когда придет час подняться на поверхность и стать человеком. В этом обратном времени человек – грязь и плесень. Я не хочу им быть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103