Мы должны были прилететь около пяти вечера, как раз к чаю.
Мы были в воздухе, уже довольно далеко от Донкастера, когда Крис меня разбудил.
— Извини, — сказал я, зевая и протягивая руку за картой, — где мы сейчас?
Было еще достаточно светло, чтобы видеть три главных ориентира: шоссе, реки и железные дороги.
— Все в порядке, — сказал я, быстро проверив наше местонахождение. Крис всегда летал по прямой.
Однако Крис беспокоился не из-за того, что мы заблудились, а из-за того, что на ветровом стекле масло.
— Чего? — не понял я.
— Масло. На ветровом стекле. Перри, проснись!
Я понял, что дело нешуточное, и заставил себя встряхнуться. Я проснулся — и душа у меня ушла в пятки.
По ветровому стеклу тянулись темно-золотистые ниточки. Они расползались по стеклу снизу!
Мы с ужасом поняли, что случилось. Горячее масло, которому полагалось циркулировать в моторе, смазывая четыре грохочущих поршня, каким-то образом вырвалось оттуда и теперь мелкими капельками вытекало сквозь щелочки в капоте, откуда ветер гнал его на ветровое стекло. Постепенно оно расползется, затянет все ветровое стекло… и ослепит пилота.
Само масло не было грязной, черно-бурой мутной жидкостью, которая много часов омывала нутро мотора. Крис всегда заботился о своей радости и гордости и регулярно менял масло. То, что ползло сейчас по ветровому стеклу, он залил перед ленчем в Ньюмаркете.
— Господь всемогущий, — сказал Крис, — что же нам делать, черт побери?!
— Держать прямо, чтобы знать, где мы находимся, — машинально ответил я.
— Да это-то проще всего! А что будет, если все масло вытечет? Мотор же заклинит!
Голос Криса внезапно сделался удивительно беззаботным.
— И как, интересно, мы будем садиться, если впереди ничего не видно?
— А разбить ветровое стекло нельзя? — спросил я.
— Попробуй! — ответил он ядовито и в то же время безнадежно. — Оно делается из высокопрочного стекла, чтобы выдерживало столкновения с птицами. И даже если бы мы и смогли его разбить — только чем? — нам бы, во-первых, изрезало все лицо, а во-вторых, понадобились бы защитные очки, как во времена «этажерок», да и то мы летим слишком быстро. Это все равно как бежать навстречу урагану третьей категории. Нет, Перри, это невозможно.
— Ладно, хрен с ним, — сказал я. — Держись на том же курсе и на той же высоте. Надо найти большой коммерческий аэродром, который открыт в субботу вечером.
— Замечательно, — Крис мельком глянул на меня. — И как искать будем?
— Это как раз не проблема.
Слава богу, на этот раз у нас была связь со внешним миром в виде радио, и у нас была штурманская карта, на которой указаны радиочастоты аэродромов. Правда, парашютов у нас не было и катапультируемых кресел тоже, но ведь нельзя же требовать всего сразу.
— Держи прямо, — сказал я Крису. — А я свяжусь с аэродромом.
— Ты, главное, свяжись, — отозвался Крис, — а уж там я и сам разобьюсь.
Он еще мог шутить…
«Какая дурацкая смерть! — думал я. — Погибнуть из-за масла…» Хуже может быть, только если включить «дворники». Они размажут масло по стеклу в густую непроницаемую завесу. А так сквозь струйки пока видна земля далеко внизу.
Далеко внизу… Крис поддался искушению спуститься пониже, чтобы лучше видеть землю. Но чтобы добиться устойчивой связи с аэродромом — неважно с каким, — нам, наоборот, надо было лететь повыше.
— Крис, набери высоту, — ласково попросил я.
— Это мой самолет, черт возьми!
— А это моя жизнь, черт возьми!
Нам нужен был большой аэропорт, и чем скорее, тем лучше. На этот раз судьба нам улыбнулась. Я сухо спросил у Криса, имеет ли он что-нибудь против Лутона, который лежит прямо по курсу.
— Ты шутишь! Настоящий живой аэропорт? Полетели!
Я объяснил местному диспетчеру насчет масла и сказал, что мы направляемся к Лутону, который находится примерно в тридцати милях от нас. Когда мы сообщили в Лутон, что у нас нет никаких радиоприборов, кроме самого радиоприемника, в наушниках ненадолго воцарилось гробовое молчание. Оператор из лутонской диспетчерской прикинул наши шансы — весьма небольшие — и сказал, что может вывести нас к полосе и очистить воздушное пространство над аэродромом, а остальное нам придется делать самим.
Он выделил нам отдельную частоту, чтобы мы могли говорить с ним напрямую, не мешая прочим пилотам.
— Если так подумать, это, пожалуй, даже лучше поезда! — крикнул мне Крис. Он радостно ухмылялся. На этот раз перед лицом смертельной опасности он внезапно развеселился.
— Только пилота-самоубийцы мне и не хватало для полного счастья! — сказал я.
— Ну что ж, теперь он у тебя есть!
— Никогда тебе не прощу!..
В наушниках раздался голос оператора из Лутона:
— У нас есть старый пеленгатор. Вы умеете летать по QDM?
— Конечно! — ответил Крис, а я ответил «Да», хотя следовало бы сказать «Ответ утвердительный». Что в моем случае все равно было бы неправдой. Пеленгатор — это прибор для поиска направления, a QDM — это воздушный код для запроса о направлении. Это все, что я знал. Слава богу, Крис буркнул, что ему однажды пришлось воспользоваться этим способом несколько лет назад, когда он заблудился.
— А ты помнишь, как это делается?
— Смутно, — ответил Крис. — Но это все фигня. Как-нибудь разберемся.
Конечно, разберемся. А куда деваться?
Наш помощник в Лутоне, набравшись терпения, приказал Крису нажать кнопку «передача» и ничего не говорить, потом свернуть налево и через две минуты снова нажать на «передачу». Он сказал, что теперь знает, какая из точек на его экране представляет нас, и знает, в какую сторону нам нужно лететь, чтобы добраться до аэродрома, но на каком расстоянии мы находимся, он сказать не может и не узнает этого, пока не увидит нас своими глазами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81