«Дед» наш знал, что в порту С. уполномоченным фирмы, которой предназначается груз, служит белогвардеец, русский, бывший врангелевец, бежавший за море вместе с остатками генеральских полчищ. Долго он таскался из порта в порт, вертелся на бирже, обделывал какие-то делишки на набережных. Теперь он работал в порту С., грузовые документы - коносаменты - были выписаны на его имя, и волей-неволей приходилось иметь с ним дело. «Деда» нашего предупреждали еще в Одессе, что без Громкового в порту С. не обойтись, но человек это прожженный, готов продать кого угодно и самого себя; ухо с ним надо держать востро.
- Я всегда сердечно рад встрече с земляком, - продолжал Громковой, бесцеремонно разглядывая капитана. - Однако как вы молоды, капитан! Это удивительно! Неужели сейчас в советском флоте так легко выдвинуться на командные посты? Скажите, вам уже минуло двадцать?
- Мне двадцать пять лет, - сказал «дед». - А вам, верно, за пятьдесят?
- Мне сорок четыре года, - сухо отчеканил Громковой. - Разве на вид больше? - И он озабоченно тронул усики.
Капитан ничего не ответил. Его раздражал этот самоуверенный и неискренне словоохотливый человек. Однако делать было нечего. Следовало немедленно приступить к выгрузке, и каждый час был дорог. А чиновники что-то очень долго возились с документами. Вмешательство Громкового мигом и чудодейственно положило конец всем процедурам, и портовые власти перешли от одного стола к другому, томно поглядывая на расставленные там бутылки с русской водкой и жестянки с икрой.
- О, кавиар! - сразу разомлели власти.
- О, русская икра! - говорил Сергей Николаевич Громковой, потирая руки. - Сколько лет, сколько зим! Настоящая икра. Кавиар.
Капитан, по совету опытного в таких делах Громкового, приготовил для портовых властей угощение. Вид свежей икры покорил чиновников. Жестянки быстро пустели.
- Попробую и я родной икрицы, - сказал Громковой.
- Икорки, - хмуро поправил капитан. - Забыли уже.
- Да, да, верно, именно икорки… Знаете, сколько лет… А время выветривает даже песок из скал, не только слова из памяти.
Позавтракав, договаривались о начале работ. Громковой обещал в четыре дня произвести всю выгрузку.
- Ин куаль луого? - осведомился капитан. - На каком месте мы будем разгружаться? Мы будем пришвартовываться к стенке?
- Но-о, - протянул Громковой, - мы должны еще кой о чем договориться с вами. И вообще, прошу по-русски. Так нам с вами будет удобнее, капитан. Видите ли, дорогой мой юный друг, - продолжал Громковой. - Вы разрешите вас называть просто Григорий Васильевич?… Так вот, Григорий Васильевич, мне поручено властями города договориться с вами об одном весьма существенном для нас и пустяковом для вас одолжении. Дирекция моя также будет вам весьма обязана… Мы попросим вас взять на борт одного пассажира. Он едет в Советскую Россию. Желательно, чтоб он миновал… э-эм… промежуточные страны. Для него и для нас было бы очень удобно, если бы вы согласились доставить его на своем корабле. Разумеется, все расходы мы берем на себя.
- Это можно, - сказал капитан. - Советская виза у него уже есть?
- Разрешите, я налью себе еще… Прекрасная водка! Это что, особого заказа? Превосходная! Полное отсутствие сивушных примесей и хороший градус… Так, значит, Григорий Васильевич, мы договорились?
Капитан посмотрел на Громкового и покраснел.
- Я спрашиваю вас, как насчет визы пассажира.
- Ах да, визы, простbте, бога ради!… Вы знаете, эта ваша советская водка…
- Виза, а не водка, - сказал капитан.
- Одну минуточку, - заторопился Громковой, перестав разглядывать бутылку. - Визы пока у него нет. Но что стоит вам оформить ее в Одессе? Это же пустая формальность! Неужели мы будем с вами спорить по этому поводу? Мы готовы уплатить вперед за хлопоты…
- Без визы я пассажира не возьму, - сказал капитан. - Итак, синьоре Громковой, когда я стану под выгрузку?
Громковой поднялся, вытер рот салфеткой, смял ее и бросил на стол. Он был теперь снова сух и подтянут. Губы под черными усиками были плотно сжаты. Он пристально разглядывал капитана.
- М-да… Дело осложняется, - заметил он вполголоса. - Мне очень неприятно, Григорий Васильевич… Советский торговый флот хорошо знает меня, я всегда шел навстречу, но в данном случае я боюсь, что отказ ваш приведет к весьма неприятным последствиям.
- Финита! - сказал капитан и положил ладони на край стола. - Кончено об этом! Давайте говорить о выгрузке. Начнем с генерального груза.
«Дед» наш, несмотря на то, что для капитана он, может быть, годами и не вышел, когда надо, умеет держаться так, что ему позавидует любой капитан. И солидность в фигуре, и сигара в зубах, и шутка вполголоса по-английски или по-итальянски из «Спутника торгового моряка в иностранных портах», - есть такая книжка. Вот эдаким стал наш «дед» в ту минуту.
- Так когда приступаете к выгрузке? - спросил он у Громкового.
- Немедленно после того, как вы дадите согласие принять на борт пассажира.
- Этот разговор бесполезен.
- Жаль! - сказал Громковой. - Вы еще так молоды, а уже капитан: стоит ли из-за пустяков портить свою карьеру? Ведь в простое будете виноваты вы.
- Пусть вас не волнует моя карьера, синьоре Громковой, - сказал капитан и пошел к дверям. - Мне нужно сойти на берег.
- Довето эссере мунито д'ен пермесо, - громко на этот раз, чтобы слышали полисмены у трапа, сказал Громковой, - вы должны иметь разрешение, капитан, а его у вас пока еще нет.
Громковой прошел к трапу, спустился на свой катер. За покатой кормой катера забурлила вода, и он словно прянул вперед. Красно-бело-зеленый флаг забился над разбегающимся пенным следом. Громковой высунулся из-под тента и помахал рукой.
1 2 3 4 5 6 7