— Вы знаете, что они говорят? — сказала итальянка. — Они говорят, что в этой карете ехало шесть человек.— Да, — подтвердила Констанция, — их шестеро.— Там дети, женщины и мажордом.— В этой карете едут наследники престола, гувернантка, мадам де Тузель, сестра короля, принцесса Елизавета, и с ними мажордом, граф Ферзен. Король одет в костюм лакея редингот.Вдова из Шампани брезгливо поморщилась.— Король одет в костюме лакея? Боже мой, что происходит с Францией?Итальянка бесстрастно пожала плечами.— А что, прикажете ему отправиться в дорогу в горностаевой мантии и с короной на голове?— Его величество король Франции Людовик XVI отправляется к своим союзникам, и это должно послужить на благо Франции, — гордо сказала Констанция. — Может быть, наконец-то в стране прекратится беспорядок.Итальянка фыркнула.— А я обожаю беспорядок.— Виргиния, успокойся! — прикрикнул на нее муж, сидевший за соседним столиком. — Всем уже надоели эти беспорядки. Это анархия, каждый считает себя чуть ли не выше короля.Мистер Пенн отрицательно покачал головой.— Я тоже не люблю беспорядок, однако самое худшее — это правление аристократии, это тираническое мошенничество. Мы должны уничтожить царство несправедливости. Взгляните, например, на королевский двор Георга III в Англии. Он и его приближенные выжимают все соки из народа для того, чтобы двор мог жить в роскоши. Это ли не высшее проявление несправедливости?Тем временем Ретиф де ля Бретон подсел за столик, за которым, торопливо поглощая жареного цыпленка, сидел майор Курнуойе.— Гражданин майор, — обратился к нему писатель, — скажите, что сейчас происходит в Париже?— Город весь кипит от возмущения, — прожевывая ответил офицер.— А как в Париже узнали, что король собирается бежать в Мец, что он едет по этой дороге?— Логика, уважаемый месье, логика. Король, наверняка, хочет попасть под защиту войск маркиза де Буийе.Увидев, что Казанова сидит в одиночестве за дальним столиком, ожидая, пока будет выполнен его заказ, дама в черном, вдова винокура из Шампани, села рядом с венецианским кавалером. Наконец, появился повар с блюдом в руке.— Вот ваш рябчик, месье.— Благодарю вас.Дама с любопытством посмотрела на огромную жареную птицу.— Вы всегда так много едите, месье Казанова? — спросила она.Тот развел руками.— Как ни стыдно в этом признаться — да. К сожалению, сейчас у меня не осталось больше никаких удовольствий, кроме того, которое я получаю за столом.— А во Франции еще хуже! — в полемическом азарте восклицал мистер Пенн. — Четыреста семей аристократов, фаворитов, приближенных короля, принцев крови, высших церковных сановников ненавидят народ, погрязли в мошенничестве и распутстве. Что вы на это скажете, господин судья?Вместо него ответила Констанция:— Возможно, вам неизвестно, господин Пенн, что эти четыреста лучших семей Франции способствуют ее процветанию. Они занимаются не только мошенничеством и распутством, как вы изволили выразиться, но и благотворительностью, а также являются основными работодателями в стране.При этом она смело посмотрела на американского публициста.— Браво, мадам! — воскликнул судья, оставив вилку и нож, чтобы поаплодировать Констанции.— У аристократов есть не только права, — продолжила Констанция, — но и обязанности. В первую оче -Редь, они должны уважать христианские законы и короля.Мистер Пенн успехнулся.— Аристократы первыми нарушают свой долг, — сказал он. — Они бегут за границу, оставляя Францию на произвол судьбы.— Я не разделяю вашего мнения, господин Пенн, — возразил ему судья. — Аристократы уважают своего короля, назначенного божьим промыслом.Американец обозленно воскликнул:— А что это такое — божий промысел по отношению к аристократам? Они что, имеют непосредственную связь с господом богом, которую не имеет народ? Нет, это всего лишь способ передавать наследство от отца к сыну и оказаться на троне после смерти предка. Вот поэтому и получается иногда, что после льва на трон восходит осел.Констанция не выдержала и вышла из-за стола. В проходе между столами она едва не столкнулась с Ретифом де ля Бретоном, который направился к Казанове.— Приятного аппетита, — приветствовал венецианца Ретиф. — Как приятно видеть, что аппетит еще не изменил вам. Не правда ли, сегодня вечер, полный тайн?Казанова удивленно посмотрел на Ретифа.— Кстати, какое сегодня число?— Двадцать первое июня. Казанова пожал плечами.— Обычный день, ничего особенного. А почему вы ничего не едите, месье Ретиф? Тот пожал плечами.— Поесть, конечно, хорошо, но я сегодня предпочитаю попоститься. С вашего разрешения, я направлюсь к нашему уважаемому господину судье.— Я ничего не имею против революций, но мне кажется, что те, кто их делает — плохие люди, — говорил тот господину Пенну. — А я, как судья, не люблю плохих людей.— А мне кажется, господин судья, что вы просто не любите тех, кто делает революции, — язвительно заме -Тил Ретиф де ля Бретон, останавливаясь перед столом.— Да, я предпочитаю законопослушных граждан. Мне, как судье…Его прервал Франсуа Кольбер. Студент гневно вскочил из-за соседнего стола и выкрикнул:— Для вас, суден! Значит, вы рады, что сбежал тиран?Судья сидел, не шелохнувшись, молча выслушивая обвинения, которые летели ему в лицо.— Вы все заодно! — кричал Кольбер. — Вы мечтаете только о том, чтобы тирания во Франции вернулась. Прав был гражданин Марат, когда обвинял гражданина ла Файетта в пособничестве этой австрийской проститутке.Судья не выдержал, вскочил из-за стола и схватил студента за полы сюртука.— Да как вы смеете так говорить о королеве! — закричал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28