Теперь мафии платил уже не он, а фирма во главе с генеральным директором Забориным. Но платила опять-таки исправно. «Крыша» считалась надежной, а бизнес — спокойным, и никто из совладельцев Глобуса не ждал неприятностей.
И вот тебе результат. Труп заместителя директора остывает в морге с тремя огнестрельными ранениями, каждое из которых безусловно смертельно. И милиция уже названивает самому господину Заборину, хочет побеседовать о покойном, о его делах и проблемах, и о том, кто, по мнению генерального директора, мог его убить
— А разве вы уже не арестовали убийцу? — удивился господин Заборин, услышав предложение о встрече со старшим оперуполномоченным уголовного розыска Ростовцевым. — Я слышал…
— Да у нас есть подозреваемый, — прервал его Ростовцев. — Но, похоже, у него алиби. Свидетели показали, что он зашел в подъезд уже после выстрелов.
— Понятно. Но все-таки это было ограбление?
— В том-то и дело, что нет. Кошелек, часы и золотое кольцо убийца не тронул. И между прочим, кошелек прострелен насквозь.
— Наверное, грабителя кто-то спугнул.
— Да нет, непохоже. Грабитель вряд ли станет делать контрольный выстрел в голову. Особенно если его кто-то спугнул.
— А что же еще это может быть?
— Не знаю. Заказное убийство, например.
— Но это же чушь. С какой стати кому-то заказывать убийство Юрия Павловича?
Вот тут господин Заборин явно сфальшивил. Каждый бизнесмен в России знает, что и он сам, и любой его коллега ежедневно, 25 часов сутки, находится под угрозой заказного убийства. Кредиторы, конкуренты, рэкетиры, вымогатели, своя «крыша», чужая «крыша» — кто угодно может сделать заказ — и пуля найдет цель. Конечно, если своя «крыша» надежна, то опасность снижается на несколько порядков — но если генеральный директор крупной фирмы делает вид, будто он впервые слышит, что на свете существуют заказные убийства, то он явно переигрывает и фальшивит.
— Как раз об этом я и хотел бы с вами поговорить.
— Да не о чем нам говорить! У нашей фирмы нет и не может быть проблем, которые могли бы привести к таким последствиям.
И вот здесь, по тому, каким тоном это было сказано, Ростовцев почувствовал, что на самом деле проблемы у фирмы были, причем именно такие, которые могли привести к подобным последствиям запросто.
— Я не хочу обсуждать эти вопросы по телефону, — произнес он вслух. — Когда мы сможем встретиться?
* * *
Упоминая в разговоре об алиби Барчука о свидетелях во множественном числе, Ростовцев немного преувеличивал. На самом деле свидетель был один. Старушка божий одуванчик из квартиры на первом этаже сразу после выстрелов кинулась к дверному глазку и увидела, как Леша (обитавший, между прочим, на втором этаже, прямо над бабулей, и чрезвычайно досаждавший ей своим шумным поведением) вошел в подъезд, хохоча и пританцовывая.
— Вы точно заметили: вошел, а не вышел? — несколько раз переспросил Сажин, чем очень рассердил старушку.
— Я не дура и не слепая, — прикрикнула бабуля на оперативника. — Входил он! С улицы входил. Пьяный был или это… Задурманенный, — нашла она нужное слово. — А как выходил — не видела, врать не буду.
Лучше бы она видела, как Леша — или, на худой конец, кто-то другой — выходил из подъезда сразу после стрельбы, держа в руке дымящийся пистолет. Но бабка слишком долго ковыляла к глазку. А прочие соседи стали выглядывать на лестницу еще позже.
Дело осложнялось тем, что в это время у подъезда орала дурным голосом машина Лесникова. Сигнализация сработала почти одновременно с выстрелами, но трудно сказать — раньше или позже. Пацаны и девчонки, сидевшие поодаль на скамеечке с гитарой, решительно утверждали, что это Леша Барчук шарахнул ногой по бамперу и руками по капоту буквально через минуту после того, как хозяин тачки скрылся в подъезде.
Эти свидетели тоже утверждали, что Барчук вошел в подъезд после Лесникова. И разбил на входе лампочку.
— Чем разбил?
— А черт его знает. Лампочка хлопнула, и сразу темно стало.
Это точно. Осколки лампочки валялись возле подъезда. А чуть поодаль были разбросаны осколки бутылки разбитой об стену. Одна девочка из компании, далеко за полночь распевавшей под гитару во дворе, жила в этом же подъезде и была босиком, так что ее кавалеру из-за этих осколков пришлось вносить подругу в подъезд на руках. Это случилось уже после того, как милиция уехала, но при повторном опросе все вспоминали этот эпизод с удовольствием, потому что, ожидая лифта, парень и девчонка стали целоваться, а какой-то юный интеллектуал из той же компании на весь подъезд декламировал из Пушкина:
— Постой… При мертвом? Что нам делать с ним?
И сам же себе отвечал:
— Оставь его. перед рассветом, рано, я вынесу его под епанчою и положу на перекрестке…
Мертвого давно увезли, но вся эта история, похоже, произвела на подростков неизгладимое впечатление.
Оперуполномоченного Сажина, впрочем, Пушкин интересовал мало. Оно, конечно, понятно — юбилей, Пушкин у всех на устах, и «Маленькие трагедии» с Высоцким в роли дон Гуана показывали по ящику буквально на днях — но все это не имеет ровным счетом никакого отношения к убийству гражданина Лесникова — бизнесмена из ООО «Глобус».
— Вы уверены, что лампочку разбил именно Барчук? — спрашивал Сажин, но однозначного ответа не получал.
— Вроде, он. А может, и не он. Мы ведь не смотрели. Мы вообще сидели спиной.
Тот парень, который позже вносил девушку в подъезд на руках, в момент разбивания лампочки сидел к подъезду лицом, но смотрел при этом не на Лешу Барчука, а на свою босоногую пассию. Он клялся, что именно Леша заставил автомобильную сигнализацию выть на весь двор, но вот про лампочку уверенно сказать не мог.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26