Голоса не идентифицировались, но тема разговора была интересна сама по себе.
— Шеф хочет грохнуть эту Ирину, — говорил один, — а Заборин не дает. Боится. Он и так у ментов под колпаком.
— А что Ирина сделала шефу? — интересовался другой.
— Похоже, Лесник разболтал ей что-то про наши дела. А может и нет, но шеф думает, что лучше подстраховаться.
— Слушай, а кто грохнул самого Лесника? Кто-то из наших?
— Черт его знает. Может, сам шеф.
— А чего они не поделили?
— Да не знаю я. Бабки, наверно. А если Лесник болтал о делах направо и налево, то и за это могли грохнуть. Нас это не касается.
— А бабу он тоже сам уберет? Или нам поручит?
— Если поручит — сделаем. Какие проблемы?
Слушая эту пленку, Сажин радовался, как ребенок, выкрикивал «Йес! Йес! Йес!!!» и демонстрировал американский победный жест: рука согнута в локте и пальцы сжаты в кулак.
— Мы их сделали! — воскликнул он, явившись с этой пленкой к Ростовцеву.
Ростовцев, однако, не разделял этого восторга.
— Сначала надо доказать, что именно их шеф застрелил Лесникова. И еще разобраться — кого именно они называют шефом. Тут ведь две кандидатуры: директор «Ястреба» Балабеев и еще Тараканов, которому они все время звонят.
— Я ставлю на Тараканова. Балабеев не похож на человека, который способен убить кого-то собственноручно.
— Один черт. Все равно доказательств у нас нет. Мало ли о чем шестерки по пьяни болтают — тем более при бабах.
— Об этом они болтали без баб. Видишь — разговор резко оборвался. Это как раз привезли шлюх.
— Какая разница. Все равно: весь этот разговор — сплошные «может быть».
— Но согласись — эта нить крепче, чем все, что у нас были.
— Согласен. Но работы тут еще выше головы. И черт его знает, как к ней подступиться.
* * *
Тараканов нашел, как подступиться к Заборину, чтобы без ссоры и ненужной нервотрепки получить у него разрешение на ликвидацию Ирины Лесниковой. Он просто дал генеральному директору «Глобуса» послушать голос Толика Кленова.
Конечно, Толик, звоня Заборину с угрозами, старался говорить измененным голосом. Но, как видно, изменил его недостаточно. Во всяком случае, Заборин этот голос сразу узнал. И спросил:
— Ну и кто он такой?
— Никто, — ответил Тараканов, но тут же добавил. — Сам он никто, но может оказаться «шестеркой» на службе у серьезных людей. Настолько серьезных, что они могут доставить нам массу неприятностей, если мы вовремя не перехватим инициативу.
Тараканов не был обычным бандитом. он ни разу не сидел и не любил уголовный жаргон.
У нас в стране менеджеры часто изъясняются языком зоны. А этот бандит изъяснялся языком менеджеров и чувствовал себя в любом обществе, как рыба в воде. Разве только словечко «шестерка» то и дело мелькало в разговоре — но оно давно уже стало достоянием широкой общественности и литературного языка.
— Ты не выяснил, чьей «шестеркой» он может быть? — поинтересовался Заборин.
— Это не самое важное на сегодняшний день, — ответил Тараканов. — Главное сейчас — устранить Ирину.
— Почему Ирину? Мы ведь говорим о Кленове.
— Убрать шестерку никогда не поздно. Главное — Ирина может продать свою долю не нам, а кому-то постороннему. Представляешь, что тогда будет?
Надо сказать, Тараканов на самом деле этого боялся. Из-за упущений в Уставе фирмы по прихоти этой взбалмошной бабы посторонние могли получить доступ к документам «Глобуса». Или, скорее, не доступ, а право на него. Чтобы осуществить это право, им пришлось бы побороться и повозиться — но сама по себе возня очень негативно сказывается на такой тонкой материи, как торговля наркотиками.
Однако как ни старался Тараканов, прямой команды на ликвидацию Ирины Заборин так и не дал. Он лишь сказал в конце концов:
— Делай что хочешь. Но имей в виду: я ничего не знаю.
Заборин как в воду глядел. Ничего не знать — было для него в этой ситуации наилучшим выходом. Как раз в это самое время Ростовцев, оценив еще раз психологический портрет Заборина решился на психическую атаку.
А Заборин был из тех людей, которые выдерживают психические атаки с трудом.
Вернее, не выдерживают вовсе.
* * *
Заборин очень не хотел соглашаться на встречу с Ростовцевым, но тот заявил, что в таком случае явится к Михаилу Борисовичу с ордером на арест.
— На каком основании? — спросил Заборин.
— А вот об этом мы поговорим при встрече.
Михаил Борисович намылился тут же бежать, не оглядываясь, куда глаза глядят — но оказалось, что Ростовцев звонил от дверей «Глобуса». Городская телефонная служба, как назло, повесила автомат прямо на том доме, где находился офис Заборина.
Михаил Борисович, уже изрядно напуганный, попался Ростовцеву на лестнице и был почти насильно возвращен им в директорский кабинет. А там Ростовцев спокойно спросил:
— Скажите, убийство Ирины Лесниковой вы готовите совместно с господином Таракановым или это его собственная инициатива?
И тут Михаил Борисович, не сумев справиться с нервами, совершил ошибку. Вместо того, чтобы вскричать с неподдельным возмущением: «Какое убийство?! Что за чушь вы несете?!» он пролепетал:
— Я… Я никакого убийства не готовлю.
— Ага. Значит он сам это придумал?
— Я не знаю… Я ничего не знаю…
— Да? А про убийство Лесникова Юрия Павловича вы тоже ничего не знаете? Или все-таки до вас доходили слухи? Кто его убил?! Сам Тараканов или его боевики?
— Я тут ни при чем! — воскликнул Заборин, и Ростовцев понял, что дожать его будет не просто, а очень просто.
— Сколько наркотиков у вас на складе?! — закричал опер, старательно — даже слишком — изображая злого следователя. — Где они находятся?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26